Терри следил за ней с приклеенной к лицу улыбкой. Она не лучше его знает, как разговаривать с детьми. Он сказал:
— Я принесу вам плащ, — и направился к стенному шкафу.
— Он, кажется, остался на кухне, — сказала Дебби.
Терри двинулся в столовую.
— Ах да, вы приехали, а мы выпили кофе. — Он взял со стола чашку и велел себе прикусить язык. Мэри Пэт следом за ним подошла к обеденному столу. Он забрал из кухни плащ и, возвращаясь, увидел, как Мэри Пэт осматривает стол и трет пальцами полированную поверхность, где стояла горячая чашка. Но она ничего не сказала, пока снова не вышла в холл, где Терри помогал Дебби надеть плащ.
— А я удивилась, чья это машина стоит у дома.
— А? — переспросила Дебби. — Да, моя. В самом деле было очень приятно познакомиться с вами.
Терри слушал, как Мэри Пэт, сохраняя полнейшую провинциальную невозмутимость, не подняв шума из-за пятна на столе, отвечает Дебби, что ей тоже было очень приятно познакомиться. После чего Дебби выскользнула за дверь. Следом их покинул Фрэн. Он сказал, что каждый проведенный во Флориде день означает новые кипы бумаг на его рабочем столе. Просто груды! Он оставил Терри и Мэри Пэт у вещей.
— Ты не поможешь мне отнести это наверх? — попросила Мэри Пэт.
Терри сбросил с плеч три нейлоновые сумки и два рюкзака на покрытый ковром пол спальни и выпрямился, глядя, как Мэри Пэт осматривает постель. Он сознавал, что ведет себя, как подросток, чью подружку застукала наверху вернувшаяся внезапно семья, но ничего с собой поделать не мог. Как не мог объяснить всю ситуацию, и, главным образом, состояние кровати. Он смотрел, как Мэри Пэт идет мимо кровати к белой кушетке и креслу с низким столиком между ними в оконной нише. На столике, как и по всему дому, стояли цветы в горшках, которые Терри забыл полить. Мэри Пэт села на кушетку, глядя на цветы, затем жестом поманила его к себе.
— Закрой дверь и иди сюда. Я тебя не съем.
Закрывая дверь, Терри слышал, как в холле звонко щебечут девочки. Он повернулся к Мэри Пэт.
— У тебя нет сигареты? — спросила она.
Он похлопал себя по майке.
— При себе нет.
— Посмотри в верхнем ящике комода, рядом с тобой. Там должна быть пачка.
Он выдвинул ящик, порылся в колготках и нашел пачку «Мальборо».
— Здесь есть и пепельница.
— И зажигалка тоже, розовый «Бик». Неси все сюда.
Он протянул ей сигареты, зажигалку и поставил пепельницу на столик.
— Не знал, что ты куришь.
— Ты думал, я только и делаю, что готовлю запеканки и хожу на родительские собрания. А Фрэн считает, что я только и делаю, что намываю кухонный пол.
— А на самом деле?
— Не чаще двух раз в день.
— Он в этом так нуждается?
Она улыбнулась.
— Какая разница. Сядь, Терри, и можешь курить, если хочешь. — Он покачал головой, и она закурила, щелкнув розовой зажигалкой. — Ты никогда не знал, о чем со мной разговаривать. Правда?
— Мы разговариваем.
— Но не по-настоящему. Как ты жил в Африке?
— Не так уж плохо.
— Теперь понимаешь, о чем я? Ты провел пять лет в Руанде, и это было «не так уж плохо». А что было не так плохо — еда, болезни? Тебе нравилось там?
— У меня было все, что мне требовалось.
— Ты много пил?
— Не больше, чем прежде.
— Ты скучал там?
— Иногда.
— Не больше, чем дома, так? Когда тебе не бывает скучно, Терри?
— Фрэн знает, что ты куришь?
— Конечно. Я прячу сигареты от девочек.
— А если они войдут?
— Дверь закрыта. Они знают, что сначала следует постучать и спросить разрешения войти. — Она с удовольствием затянулась. — Я хочу постучаться в твою дверь, Терри, и задать вопрос. И надеюсь, ты ответишь честно.
Терри хотел было дождаться вопроса, но внезапно сказал:
— Между Фрэном и Дебби никогда ничего не было, если именно это тебя беспокоит.
— Господи, мне это прекрасно известно. В противном случае Фрэн с ума бы сошел от угрызений совести. Терри, он в школе президент «Клуба отцов». И еще младший член «Рыцарей Колумба» Детройтской епархии. Его друзья — все равно что ветераны давно прошедшей войны, даже их форма давно устарела.
— А у него есть адмиральская фуражка и кортик? Мне он ни о чем подобном не говорил.
Мэри Пэт снова затянулась. Она ждала.
— Ну хорошо, так в чем вопрос? Ты хочешь знать, спали ли мы с Дебби в твоей кровати?
— Я поняла, что в ней спали, как только вошла в комнату. Даже еще раньше. Стоило мне увидеть эту крошку Дебби на верху лестницы, услышать ваше жизнерадостное щебетанье…
— Я в нем никогда не был силен, — признался Терри.
— Да, это правда. Но тут есть еще кое-что… — сказала Мэри Пэт. — Спать в моей постели с женщиной — это одно… Кстати, а простыни вы поменяли?
— Не успели.
— То, что священник спит с женщиной, — факт вопиющий, скандальный в высшей мере. Ты не признался бы в этом никогда, после всех лет, проведенных в католической школе. — Она выпустила облачко дыма и проговорила: — Ты попался, Терри. Придется тебе сказать всю правду…
— Я сказал.
— …и ничего, кроме правды. Ведь ты никакой не священник, да?
— Нет, не священник, — покачал он головой.
Он вспомнил, как Дебби спросила его — не полегчало ли у него на душе? Сейчас у него на самом деле полегчало. Но он тут же понял, куда клонится разговор. Мэри Пэт сказала:
— Я полагаю, это до сих пор считается грехом, хотя и не таким серьезным, как нарушение обетов. До встречи с Фрэном я была пресвитерианкой, а потом сменила веру. Правила постепенно становятся менее жесткими, и уже трудно сказать, что по-прежнему грех, а что нет. Дебби, конечно, в курсе, что ты не священник?
— Она, как и ты, это угадала.
— Терри, я не угадывала, просто я тебя знаю. Ты не настолько самоотвержен, благоразумен или предан памяти матери.
— Но ты сказала девочкам, что я отец Терри.
— Может быть, какой-то миг я в это верила. Но тут появилась заспанная Дебби, которая старалась изобразить невинность.
— А Фрэн вот верит.
— Скорее он хочет верить. И не хочет волноваться, боясь, что ты кончишь тюрьмой. Но глубоко внутри… Я совсем не уверена. Мне понравилось, как малышка Дебби назвала тебя «святым отцом». «Я хочу провезти отца Данна по приходам, чтобы он обратился от имени своей миссии с просьбой помочь маленьким сиротам». А кровать-то еще теплая! Вы с Деб возбуждаете друг друга?