– Да, – сердито подтвердил я, – и к тому же расчесать твои прекрасные волосы. Я люблю тебя, маленький чертенок, и мне нравится ласкать тебя и обнимать.
С минуту мы молча смотрели друг на друга, а потом, к моему несказанному удивлению, он вдруг поднялся со скамьи и шагнул навстречу моим объятиям. Его движения были уверенными, но не резкими. Два холодных, затвердевших тела тесно сплелись между собой.
– Ангельское дитя, – прошептал я, непроизвольно потрепав его по волосам. Жест, надо признать, весьма дерзкий, если не сказать наглый с моей стороны. Однако Арман, похоже, ничуть не обиделся.
Напротив, он с улыбкой, от которой черты его лица сделались заметно мягче, покачал головой и несколькими небрежными прикосновениями ладони поправил прическу. Затем резким движением, словно поддразнивая, ткнул меня кулаком в грудь.
Удар оказался на редкость сильным. Сногсшибательным. Теперь настала моя очередь улыбнуться.
– Я не помню, чтобы между нами было что-либо плохое, – сказал я.
– Помнишь и будешь помнить, – возразил он. – Как и я. Но это не имеет никакого значения.
– Ты прав. Это не важно, потому что мы по-прежнему вместе.
Арман тихо, но искренне рассмеялся и покачал головой, многозначительно глядя на Дэвида. Его взгляд свидетельствовал о том, что они хорошо знают друг друга – быть может, даже слишком хорошо. И это мне совсем не понравилось. Я вообще не испытывал радости от того, что они знакомы. Дэвид был моим Дэвидом. А Арман был моим Арманом.
– Итак, Дэвид рассказал тебе обо всем, – сказал я, усаживаясь на скамью, и посмотрел сначала на Армана, а потом на стоявшего за его спиной Дэвида.
Тот отрицательно покачал головой.
– Разве я мог сделать это без твоего разрешения, принц-паршивец? – Тон Дэвида показался мне несколько пренебрежительным. – Я никогда бы не осмелился. Единственное, что привело сюда Армана, – это беспокойство о тебе.
– Неужели? – Я слегка приподнял брови. – С чего бы это?
– Ты прекрасно знаешь, что это правда, и даже, черт возьми, знаешь почему, – ответил Арман.
Его манера держаться была небрежной – судя по всему, он усвоил ее за время своих странствий по миру. Руки засунуты глубоко в карманы. Теперь он уже не походил на сошедшего с церковной фрески святого. Скорее – на крутого парня.
– Ты опять ищешь приключений на свою голову, – продолжал он все так же медленно, слегка растягивая слова, и по-прежнему без гнева в голосе. – Тебе уже и всей земли мало. На этот раз я решил попытаться поговорить с тобой, пока ты не натворил новых бед.
– Ах, какой ты внимательный! Самый заботливый из всех ангелов-хранителей! – саркастически откликнулся я.
– Да, именно такой, – не моргнув глазом подтвердил он. – Итак, ты не хочешь мне поведать о том, что задумал и чем занимаешься?
– Пошли, – сказал я. – Будет лучше, если мы найдем местечко побезопаснее где-нибудь в глубине парка.
Они последовали за мной. Мы шли как обычные люди и вскоре оказались в самой гуще старых дубов. Высокая трава там росла без помех и нигде не была примята, ибо в такую глушь не рискнет забраться на отдых даже самый отчаянный из смертных.
Среди искривленных корней мы расчистили для себя участок на заледеневшей земле. Свежий и чистый ветерок дул со стороны близлежащего водоема и иногда доносил до нас слабые запахи Нового Орлеана – впрочем, такие запахи характерны для любого большого города. Но главное, что мы опять были вместе, все трое.
– Ну давай же, расскажи нам, чем ты сейчас занимаешься, – вновь попросил Арман и вдруг придвинулся ко мне вплотную и как-то по-детски и в то же время с европейской элегантностью поцеловал меня. – У тебя крупные неприятности. Только не пытайся отрицать – все знают, что это правда.
Металлические пуговицы его джинсового костюма обжигали холодом, как будто он только что прибыл из тех мест, где стояли жестокие морозы.
Мы никогда в полной мере не знали возможностей и мощи друг друга. Это была своего рода игра. Спросить его, откуда он узнал о моих проблемах и каким образом оказался рядом, было все равно что поинтересоваться у смертного незнакомца, как именно он занимается любовью с собственной женой.
Я долго молча смотрел на Армана, а Дэвид полулежал рядом, откинувшись назад и опираясь на локти, и наблюдал за нами обоими.
Наконец я решился заговорить:
– Меня посетил дьявол. Он предложил последовать за ним и собственными глазами увидеть рай и ад.
Арман не проронил ни слова и лишь слегка нахмурился. А я тем временем продолжал:
– Это тот самый дьявол, в которого я не верил и веру в которого много веков назад пытался разрушить в тебе. Но ты был прав. Прав по крайней мере в одном: он действительно существует. И я с ним встретился. – Я покосился на Дэвида. – Он хочет, чтобы я стал его помощником. И дал мне две ночи, чтобы я посоветовался с другими. А потом обещал показать мне сначала рай, затем ад. Он заявил, что не несет в себе зла.
Дэвид молчал, устремив взгляд в темноту. Арман, тоже молча, с восхищением смотрел на меня.
Я стал рассказывать дальше и постепенно поведал им обо всем. Ради Армана я повторил рассказ о Роджере и о беседе с его призраком, затем во всех подробностях вспомнил, как неудачно сложился мой визит к Доре, как в монастыре появился преследовавший меня повсюду дьявол и как мы спорили и сражались с ним.
Я старался не упустить ни единой детали. Я полностью раскрыл перед Арманом свой разум, позволяя ему проникнуть туда и, быть может, отыскать там еще что-то важное.
Наконец я закончил.
– Только, пожалуйста, обойдемся без оскорбительных замечаний, – гордо заявил я, откидываясь на спину на траве. – Не спрашивайте меня, почему я сбежал от Доры или зачем выложил ей все про ее папочку. Я не могу избавиться от ощущения, что Роджер по-прежнему рядом, не в силах забыть его дружеское ко мне отношение и его безграничную любовь к дочери. А этот Мемнох-дьявол показался мне вполне разумным и беззлобным существом, к тому же речи его весьма убедительны. Что же касается нашей битвы, то я и сам до конца не понимаю, что произошло; знаю только, что дал ему пищу для размышлений. Спустя две ночи он вернется, причем, если мне не изменяет память – а она не изменяет мне никогда, – он сказал, что найдет меня, где бы я в тот момент ни находился.
– Да, в этом можно не сомневаться, – вполголоса откликнулся Арман.
– Мои мучения, кажется, не доставляют тебе удовольствия, – с горьким вздохом заметил я.