В которой ещё дин писатель-фантаст вступает в сделку с незванными гостями с Сириуса
Всякий раз, когда один из этих огней вспыхивает, кто-то ищет работу.
"Звезда рождается"
Всякий раз, когда ты слышишь колокольный звон, какому-то ангелу вручают крылья
"Это чудесная жизнь"
За период с ноября 1951 года по 17 ноября 1971 года Филип К. Дик написал самые поразительные художественные произведения, которые навсегда вынесли его из сюрреалистического андерграунда и забросили в сферу коммерческой научной фантастики. Начиная с 17 ноября 1971 года, он все больше и больше жил в мире, который создал сам.
Как мы помним, 4 июля 1976 года кто-то ворвался в дом Фила и украл многие его литературные папки. Оставленный в доме «бессмысленный» беспорядок явно таил в себе угрозу: это вторжение несло печать зла, оно не было вызвано бытовыми или коммерческими причинами.
Долгое время Фил удивлялся и волновался по поводу такого вандализма. Наверное, если бы такое случилось с вами или со мной, мы бы удивлялись и волновались не меньше. В сущности, это напомнило мне еще об одном писателе, которого я когда-то немного знал (настолько «немного», что даже забыл его имя). С Биллом, — так я назову этого парня, — мы познакомились потому, что оба писали статьи в начале семидесятых для журнала "Беркли Барб". Позже Билл получил задание написать статью о случаях увечья скота, которые так часто происходили на среднем востоке и юго-востоке страны. Проведя обширное журналистское расследование, он начал писать набросок статьи и попросил меня оценить его теорию, которая заключалась в том, что изувеченный скот появлялся в результате деятельности митраистского (неоязыческого) культа, действовавшего в армии США. (Митраисты, известные нам из истории древнего мира, во время своих ритуалов убивали быков и использовали бычьи пенисы в качестве амулетов.) Я сказал, что это любопытно, и он может изложить свою точку зрения в печати, если в это верит, но лично я считаю его теорию совершенно бездоказательной.
Через несколько дней Билл пришел ко мне очень встревоженный. Его дом ограбили, и у него появилось жутковатое ощущение, что это дело рук культа, который знает о расследовании, которое он проводил. Мы обсудили такую возможность, и я как мог его успокоил. У него не было никаких оснований считать это чем-то большим, чем обычное ограбление, — это часто происходит в Беркли. Я считал, что волноваться по этому поводу бессмысленно. Он ушел, несколько успокоенный. После этого я видел его только раз или два, так и не узнав ни про увечья скота, ни про грабителей.
В истории с Биллом обычное ограбление кажется самой убедительной версией случившегося, но я не считаю, что его реакция указывала на «нью-эйджевскую» доверчивость или невроз. Просто так не бывает, чтобы после расследования некоторых странных событий вам во время ограбления вашего дома не приходили в голову всякие не очень приятные мысли. Я считаю это непреложным законом психологии расследования. Как говорил Ницше, если вы вглядываетесь в бездну, бездна вглядывается в вас…
У Фила Дика причин для волнения было куда больше, чем у бедняги Билла. Вторжение в его дом не было ограблением. Кого-то интересовали его личные бумаги, и кто-то хотел его припугнуть, или предупредить, или, по крайней мере, помотать нервы. В разное время Фил подозревал в этом разных людей и разные группы, но ему так и не удалось раскрыть эту тайну.
Я думаю, что раскрыл эту тайну. (Вспомним: такая формулировка намеренно избегает поспешного суждения, которое подразумевается фразой "Я раскрыл эту тайну".) В книге Энтони Саммерса "Официальное и конфиденциальное: Тайная жизнь Дж. Эдгара Гувера" (цит. сочинение), где речь идет о сверхсекретной тайной полиции Никсона, так называемых «водопроводчиках» (группе по выполнению секретных операций, совершение которых Никсон не доверял гуверовскому ФБР, поскольку Гувер мог со временем его шантажировать), мы читаем:
Кое-кто считает, что Уотергейт был лишь верхушкой айсберга. Во время правления администрации Никсона неустановленные личности вторгались в дома и офисы огромного количества людей… Зарегистрирована по меньшей мере сотня таких вторжений. „Радикалы… оказались вечной мишенью… Но ею стали также и репортеры (включая) Дана Разера, Мэрвина Колба, Теда Жулка… Мишенью стали известные политики — казначей демократической партии Роберт Стросс… Сенатор Лоуэлл Уайкер… и пр.
Я предполагаю, что Фил Дик, известный в шестидесятых и начале семидесятых на всем побережье в районе Сан-Франциско как активный «радикал» (т. е. человек, выступающий за равноправие чернокожих американцев и противник войны во Вьетнаме), возможно, казался угрозой Гордону Лидди и его параноидальным приспешникам из группы «водопроводчиков». По крайней мере, только эти ребята кажутся мне самыми вероятными кандидатами на роль взломщиков в доме Фила Дика. А если учесть их послужной список, в котором числилось "более сотни" таких взломов на тот период, маловероятно, что они могли "обойти вниманием" писателя и активиста такого масштаба, как Фил.
Фил и сам рассматривал такую возможность (среди многих других), но все это приобрело новый, более творческий аспект после его гностического опыта в феврале — марте 1974 года. Поскольку Фил всегда называл этот февральско-мартовский опыт "переоценкой ценностей", я воспользуюсь в этой главе данным термином.
Сам опыт начался с удаления зуба. Во время удаления Филу сделали укол пентатола натрия. Позднее, в более мирские моменты Фил написал довольно много прозы спекулятивного характера, где размышлял о том, был ли гностицизм результатом приема пентатола натрия, результатом употребления ЛСД, которой он баловался в шестидесятые годы, результатом приема мегавитаминов, которые он принимал в семидесятые годы, или же результатом комбинации всех этих факторов. Он так и не пришел ни к какому выводу, но я подозреваю, что каждый из этих препаратов сыграл свою особую роль.
После удаления зуба у Фила открылось необыкновенное восприятие. Все обычные маски исчезли, и он увидел сотни, тысячи альтернативных туннелей реальности. "Перед ним появилась вся вселенная", — написал он в романе.
За оставшиеся восемь лет жизни Фил, который когда-то написал семнадцать романов за пять лет, написал лишь три романа (хотя я считаю эти романы самыми лучшими…). Значительную часть времени он посвятил работе над романом "Экзегеза". Это своеобразный нейропсихофилософский дневник, в котором он пытался осмыслить все, что с ним происходило. В конце концов, он перевалил за 8000 страниц, лишь малая часть которых пока опубликована.
Поначалу, когда Фила затянуло в водоворот, по его словам, "ортогонального времени", — которое он понимал как «реальное» время, отходящее под прямыми углами к нашему иллюзорному линейному времени, — он почти одновременно переживал события, происходившие в Древнем Риме и современной Америке. Ему было чертовски трудно вспомнить, как звали тирана, плохо управлявшего этим сектором ада: Нерон или Никсон.