– Оливки?
Доктор быстро обошел комнату и проверил этикетки на банках. Все до одной были из-под оливок. Неудивительно, что она не пускала его!
Вернувшись в детскую, он застал Феликса с тонометром в руке, утирающего глаза рукавом.
– Что с ней такое? Это из-за меня? – спросил Сэм. Феликс осторожно уложил Мэгги на спину и сунул под голову подушку.
– Нет, это я виноват. Похоже, у нее эпилептический припадок.
Вернулась Франческа с приборами.
– Мэгги, я надеваю тебе маску и напульсник,– говорил Феликс, взяв акушерский стетоскоп.– Сейчас послушаем, как там наш мальчик…
Через минуту он закончил и сел рядом.
– Осталось несколько секунд. У нее то, что называется сложным парциальным приступом.
– Я думал, ты за ней следишь!
– Она прошла все тесты, которые могли выявить болезнь на начальном этапе. Давление слегка повышено, но это терпимо. Мне казалось, все идет по плану. Отеков у нее не было, белка в моче – тоже. Анализы в норме, я сам проверял. Ничего не понимаю. Неужели эклампсия?
– А что это такое?
– То, отчего делают кесарево.
Воцарилось молчание.
– Какие еще есть диагнозы? – спросил Сэм немного погодя.
– Может, поражение ЦНС, хотя я каждый день проверял ее рефлексы. Посмотрим на томографе. Думаю, люмбарная пункция не понадобится. Чего у нее точно нет, так это менингита и энцефалита.
– Тогда что с ней?
– Большинство приступов носит идиопатический характер, а значит, их причина никому не известна. Если приступы и случались, она могла просто забыть.
Сэм поднял банку.
– А почему она ела оливки? Разве они не в рассоле? Ты же посадил ее на бессолевую диету! Странно, никогда не слышал, чтобы беременных тянуло на оливки. А как же соленые огурцы?
До него вдруг дошло, что Феликс еле сдерживает слезы.
– Интересно, знает ли она?
– Что?
– Оливки были самой распространенной пищей в древней Палестине.
Ранним утром машина Джерома Ньютона свернула направо и покатилась по Лоуфорд-лейн до упора, миновав все дома. Журналист разработал блистательный план, или, скорее, способ разузнать правду еще до свидания с Росси.
В последнее время, рассматривая живот Франчески Росси, Джером подметил, что тот растет очень неравномерно, как будто скачками. В последний из своих визитов он пристально наблюдал за ней, и ее движения показались ему странно ненатуральными, словно чрево Франчески существовало независимо от хозяйки. Для проверки он решил провести небольшое исследование: отправился в женскую консультацию и притворился, будто ждет жену, глазея на беременных. По возвращении Джером просмотрел несколько фильмов, где беременных играли актрисы с накладными подушками, и – вуаля! Все словно копировали Франческу Росси.
Естественно, его хотели надуть. Каждый старается выжить, как может.
Джером припарковался в укромном месте. Сегодня он решил применить маскировку – оделся неброско, под местного жителя, спрятал рыжую шевелюру под рыбацкой кепкой, а глаза – за темными очками. Никто бы и не подумал, что в его ящике рыболова спрятана параболическая антенна для подслушивания разговоров с расстояния до трехсот метров, а бинокль и фотокамера в кармане предназначались не для наблюдения за природой.
Его объектом была горничная.
До сих пор он ни разу не видел ее, как и Сэма. Каждое воскресенье они куда-то пропадали. Джером заподозрил неладное. Может быть, пока Росси с сестрицей разыгрывают перед ним спектакль, Сэм возит ее ухаживать за настоящей беременной?
Джером прокрался к обрыву и свернул налево к дому Росси, подыскивая точку для наблюдения, откуда просматривались бы и передний, и задний выходы. Там он собирался залечь, дожидаясь горничной, чтобы после проследить за ней. Если не выйдет, он отправится за Росси.
Справа от дома высился небольшой холм. Джером притаился у забора рядом и принялся наблюдать. Около семи из дверей вышла Франческа Росси. Ее живота как не бывало. Она села в «ягуар» и уехала, а через полчаса вернулась с пакетами из бакалеи. Через некоторое время подкатил фургон с логотипом из двух слов «Фэбьюлос фуд», лимонной дольки, веточек тимьяна и базилика. Потом фургон подогнали к черному входу, и какой-то юнец с панковским ирокезом вынес из машины контейнеры для горячих обедов. Он подошел к задней калитке и нажал кнопку. Дверь, выходящая в сад, отворилась, и к разносчику вышел Сэм. Оба направились внутрь, а через минуту парень показался на пороге с пустыми контейнерами.
«Странное дело»,– подумал Джером. Почему бы не занести обед с парадного или черного хода? Может, Росси заказывали еду для кого-то, кто все это время жил в доме и кого стерег Сэм? Может, новая Мария скрывается у них в служебном крыле? Чтобы проверить свою догадку, Ньютон сполз с холма и подобрался к стене, окружающей стеклянные двери. Под прикрытием плюща он вскарабкался наверх. Сад цвел и благоухал, пестря яркими однолетниками. В бассейне среди водяных лилий резвились рыбки. Две кованые скамьи и площадка из белого гравия дополняли картину укромного уголка для дорогой сердцу женщины. Однако, как бы Франческа Росси ни благоволила своему швейцару-телохранителю, комната с выходом в сад принадлежала не ей.
Джером всячески пытался заглянуть внутрь, но его бинокль оказался бессилен против пленки на окнах. За стеклом то и дело мелькал чей-то расплывчатый силуэт. Затем, к радости Джерома, двери распахнулись, и в проеме показался Сэм, зевая и потягиваясь на свежем утреннем воздухе. Похоже, в комнате был еще кто-то! Ньютон затаил дыхание. Сэм повернулся, будто споря с невидимым собеседником.
За порог ступила негритянка – давно на сносях, со стопкой одеял под мышкой. Зачем Росси держать беременную горничную?
И тут его озарило. Боже правый, да ведь она и есть мать! Потому-то он с ней не встречался!
«Вот тебе и репортаж. Одна странность на материал – нормальное дело. Тогда люди поверят. Кто-то клонирует человека – что ж, это не новость. Наука способна и не на такое. Даже две странности – еще куда ни шло, если уметь их подать: ученый клонирует умершего человека. Добавь третью – и достоверность уже теряется: клонируют покойника двухтысячелетней давности по имени Иисус Христос». За этим-то Ньютон и опубликовал две статейки в бульварном ключе: для затравки, чтобы просто озвучить идею. Когда первый шок схлынет, когда люди привыкнут, наступит черед вдумчивых статей, затем фильмов и, наконец, книги. Кто мог предположить, что Росси припас для него четвертую странность: Иисуса родит черная горничная? Что это – хитрый ход или безумная тупость?
Негритянка в сопровождении Сэма вышла за ворота и свернула в сторону кручи; Джером, немного погодя, отправился за ними. Парочка остановилась у обрыва – невдалеке шумел водопад.