– Восхитительная идея, – хмыкнула я.
– Ребятам из ее класса тоже понравилась, – одобрил Жорик, – они и рады стараться. Вышло, как Юля думала, Раиса Ивановна грохнулась, и ее на «Скорой» увезли. А через три дня в школу мент пришел, сыну училки соседи рассказали, что дети около их двери возились. Шум поднялся!
– Юлию наказали? – предположила я.
– За что? – наивно удивился Жорик. – Она и близко к дому Райки не подходила, с родителями в тот день за покупками ездила.
– Историю с салом придумала твоя сестра, – напомнила я.
– Юляша просто сказала, – пожал плечами брат, – кто виноват, что другие решили ее болтовней воспользоваться? Если я сейчас заяву сделаю: «можно из окна прыгнуть», а назавтра какой-то дурак с пятого этажа сиганет, что, я виноватым буду? Чушь!
Я посмотрела на мужика, который нежно гладил своих чихуа-хуа. Жорик бесконечно наивен, а Юлечка – штучка с винтом, с детства любит таскать угольки из огня чужими руками.
– Если Юлия сюда не спускается, то отведи меня к ней и попроси поговорить с гостьей.
Жорик опустил собак на пол.
– Бесполезняк. Она пошлет нас на легком катере к такой-то матери, ей гостей надо развлекать.
– Предлагаю другой вариант, – сказала я. – Завтра привезу тебе пакет корма для собак-аллергиков мелких пород. Ты вылечишь у чихуа-хуа уши, потом переведешь их с лечебного питания на нормальное. В ответ окажешь мне услугу, убедишь Юлю со мной пообщаться. Если она заартачится, скажи ей – «Комобанк».
– «Комобанк», – повторил Жорик, – это чего?
Я встала.
– Она поймет.
На улице накрапывал нудный дождь, я медленно ехала в сторону дома Насти. На дороге почему-то отсутствовали пробки. Часы показывали одиннадцать вечера, но в столице позднее время ничего не значит. Один раз я простояла на МКАД почти сорок минут без движения. Маленькая деталь: затор случился ночью, когда город должен мирно похрапывать. Но сегодня я неслась птицей и легко нашла место на парковке около супермаркета. Мне показалось неприличным явиться в бункер с пустыми руками. Конечно, я заплатила Насте за постой, но воспитание требовало принести к столу торт или коробку конфет.
Погуляв между прилавками, я повезла тележку на выход. Естественно, из всех касс работала лишь одна, и к ней стояла очередь. Я повисла на ручке коляски и невольно подслушала беседу двух девушек впереди.
– Вечно ты, Ленка, к парням придираешься, – говорила одна, – и то плохо, и это не так. Не боишься одна остаться? Тебе уже двадцать три!
– Я не тороплюсь, – спокойно ответила Лена, – уж лучше без мужика, чем с твоим Борей. Оторвала ты себе счастье, Светик, нечего сказать.
Светлана не обиделась.
– Кто ж предполагал, что он наркоша? Приличным казался!
– Сколько ты с ним до загса встречалась? – зевнула Лена.
– Два, – коротко ответила Света.
– Года? – прищурилась Ленка.
– Дня, – сказала Светлана. – Потом мы расписались, он мне наврал про собственный остров в океане, вот я и побоялась богатого упустить!
– А я не спешу, – еще раз заметила Лена, – присматриваюсь к кавалеру внимательно, если возникают сомнения, заворачиваю кренделя вон. Вчера Андрюху турнула.
Света с грохотом швырнула на резиновую ленту банку сгущенки.
– Офигела? Андрей замечательный! Не курит, не пьет, не гуляет, работает!
– Странности у него, – вздохнула Лена.
– Сексуальные? – понизила голос Света. – Типа, наручники? Это прикольно.
– Не, – вяло отозвалась Лена, – в постели он обычный. С едой у него напряг.
– Ну ты даешь, – покачала головой Светлана, – может, он мусульманин? Свинину не жрет? Или как у Катьки с Яшей получилось? Ей муж велит мясо отдельно от всего готовить, и в этой кастрюле даже кашу на молоке варить нельзя. Забудь про хавку, у всех мужиков придурь в башке, главное, что в сексе хорошо.
Лена чихнула.
– Я тоже так думала, даже когда Андрюха ко мне в постель в носках полез, смолчала.
– И чего у них у всех идиотский прикол с носками! – возмутилась Света. – Одежду снимут, а носки нет.
Я постаралась не засмеяться. Мой первый муж Костик, придя домой, вешал носки на подлокотник кресла. Мне удалось справиться с кое-какими привычками супруга, например, он научился гасить свет, выходя из ванной, и даже иногда закрывал за собой дверь шкафа, но носки всегда торжественно жили в кресле. Бывший супруг Оксанки поступал иначе, он тщательно заталкивал носочки в ботинки и устраивал скандал, если жена говорила: «Брось их в стиральную машину».
У другой моей подруги, Ники, муж сам стирал носки, а потом непременно сушил их на кухонной батарее. Может, столь странное отношение к этому предмету туалета является одним из вторичных половых признаков? Мне ни разу не встречалась женщина, чьи колготки бы уютно расположились, допустим, на ручке духовки. Можно представить, какой крик подняли бы все мои бывшие мужья, увидев чулки в сахарнице! Женщины готовы простить парням все, мы сами их балуем, а потом злимся за их капризы.
– Но с едой у него беда, – продолжала Лена, – прикинь, он лопает жареную картошку со взбитыми сливками. Это нормально?
Света замерла, я не выдержала и рассмеялась. Тут открылась соседняя касса, часть покупателей кинулась к ней, но я оказалась самой проворной, мне удалось подбежать к кассирше первой.
– Кредитка или наличные? – спросила девушка, чье личико украшал здоровенный фингал под глазом.
– Карточка, – ответила я и ощутила резкий, противный и почему-то хорошо знакомый запах парфюма.
Аромат был въедливым, я по непонятной причине занервничала, пару раз чихнула, потом спросила:
– Простите, чем вы надушились?
Кассирша посмотрела на меня.
– А что?
– Очень приятные духи, – покривила я душой, – хотела бы купить такие.
– Не получится, – радостно сообщила девушка, – это эксклюзив. Называется «Голубое эхо любви». Существует всего два пузырька, больше не выпускали.
– Кажется, совсем недавно от кого-то пахло точно так же, – бубнила я, запихивая покупки в пластиковый пакет.