— Черт, вот неудача! — пробормотал Барак, опираясь на руку слуги. — Ненавижу всякие хвори!
— Поудобнее устройте ногу, — посоветовал Джайлс. — Уверен, скоро вы снова будете бегать. Я мог бы до бесконечности повторять, как я вам признателен, но словами этого все равно не выразишь.
— Я рад, что вы остались целы и невредимы, сэр, — буркнул Барак и обвел взглядом пустеющий двор.
Вереница всадников тянулась к воротам, плотники сноровисто разбирали павильоны, церковь вновь погрузилась в безмолвие.
— Хорошо хоть, мне не пришлось остаться в этом проклятом городишке, — вздохнул Джек и заковылял прочь.
Тут я увидел, что к нам приближается дородная фигура. Вне всякого сомнения, то был Малеверер. Рядом с ним шагал сэр Ричард Рич, весьма представительный в своем черном плаще с богатой меховой опушкой.
— Ну, что на этот раз? — процедил Малеверер, уперев руки в боки. — Мне доложили, у вас снова неприятности.
— Этот человек обладает способностью притягивать беды, — не без язвительности изрек Рич.
— Скажете вы наконец, что произошло? — гаркнул Малеверер.
Я кивнул в сторону особняка, где слуга по-прежнему срезал розы.
— Кто-то взял колючий стебель и положил его под седло моей лошади.
С этими словами я предъявил Малевереру стебель, который все еще сжимал в руках.
— Господи боже, этот малый сильно рисковал, — присвистнул Малеверер.
— Напротив, риска здесь почти никакого не было, — возразил я. — Сегодня в церкви царила такая суматоха, что всякий смог бы зайти незамеченным в стойло чужой лошади. А для того, чтобы подсунуть эту пакость под седло, много времени не требуется.
Про себя я отметил, что Дерем сегодня был в церкви. А Крейк, по его собственным словам, забрал свою лошадь раньше всех. Впрочем, подобные подозрения не имели под собой никаких оснований, ведь в церкви нынешним утром побывали сотни людей.
— Черт побери, мы имеем дело с сообразительной канальей! — заявил Малеверер. — И, судя по всему, отступать от своих намерений он не собирается. А мы по-прежнему не представляем, кто он такой.
Малеверер свирепо сдвинул брови. Я лишний раз убедился, что догадки мои справедливы и меня действительно используют в качестве наживки.
— Вы тоже покидаете Йорк, сэр Уильям? — осведомился я.
— Да, я проделаю с королевской свитой весь путь до Лондона. У меня там дела, — пояснил он и добавил с ухмылкой: — Так что вам не скоро удастся избавиться от моего общества. Что с лошадью? — спросил он, устремив взор на Предка.
— У бедняги глубокая рана на спине, и сегодня он никому не позволит сесть в седло.
— Мы подберем вам другую лошадь. А эта пойдет в обозе. Все это чревато серьезной задержкой. Повозки не могут выехать прежде, чем законники займут свое место.
Малеверер злобно сверкнул на меня глазами, словно стройный распорядок был нарушен по моему злому умыслу.
— Ждите здесь, — распорядился он и удалился.
— Надеюсь, брат Шардлейк, более с вами не произойдет никаких неприятностей, — вкрадчиво заметил Рич, глядя на меня с издевательской улыбкой. — Вашим друзьям в лондонском Городском совете будет вас очень не хватать.
С этими словами он повернулся и последовал за Малеверером.
Джайлс, бледный и ошеломленный, озабоченно сдвинул брови.
— Кто-то пытается вас убить? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Да, кто-то крепко меня невзлюбил. Это уже третье покушение.
— Но какова причина?
— Этого я не знаю. Предполагаю лишь, что все дело в той проклятой шкатулке, которую мы нашли в доме Олдройда. Тот, кто на меня покушается, думает, что я успел ознакомиться с ее содержимым.
— Так вы полагаете, похититель документов и ваш неведомый враг — одно и то же лицо?
— Скорее всего, так оно и есть. Но он охотится за мной напрасно. По иронии судьбы, я едва успел пробежать глазами несколько документов, что лежали в шкатулке сверху. Кстати сказать, они отнюдь не показались мне важными. Впрочем, Джайлс, мне не следовало рассказывать вам об этом. Тем самым я навлекаю на вас опасность.
— Неудивительно, что в последнее время у вас был такой обеспокоенный вид, — заметил старый законник. — А я-то ломал себе над этим голову.
К нам подошел немолодой солдат с всклокоченной рыжеватой бородой. Он вел под уздцы мощную серую лошадь.
— Меня зовут Темплмен, сэр, — представился он. — Эту лошадь я привел для вас. А вашу мне приказано увести.
— Спасибо, дружище, — кивнул я.
Новую лошадь я уступил Джайлсу, а сам взобрался на Сьюки. Солдат взял за поводья беднягу Предка и последовал за нами к воротам.
Бросив прощальный взгляд на аббатство Святой Марии, я расстался с ним без всяких сожалений.
Бесконечная процессия медленно пересекала Йорк. Возглавляли ее король и королева, за ними следовала знать, затем чиновники и в самом хвосте — законники и клерки. Меня охватило странное ощущение: казалось, я подхвачен течением огромной реки. Горожане успели привыкнуть к королю и его свите, и проезд наш не возбуждал особого любопытства. Зевак в окнах было мало, да и те, судя по выражению лиц, радовались, что жизнь в Йорке возвращается на круги своя.
Мы выехали на дорогу, которая вела на восток. Двигались по-прежнему со скоростью, едва превышавшей скорость человеческого шага. Цоканье копыт и скрежет повозок, следовавших за кортежем, сливались в ровный гул. Вокруг расстилались плоские равнины и заливные луга, кое-где поблескивали пруды. Ветер, резвясь на просторе, ерошил гривы лошадей и хлопал знаменами, которые несли солдаты. Время от времени какой-нибудь всадник, которому приказано было доставить из одной части кортежа в другую записки или устные распоряжения, выезжал на обочину и пускался вскачь.
К полудню мы пересекли мост, круто изогнувшийся над быстрой рекой.
— Дервент, — сообщил Джайлс. — Никогда прежде не видел эту реку столь полноводной.
— Удивляться здесь нечему, если вспомнить, какое дождливое выдалось лето, — заметил я, бросив на своего спутника изучающий взгляд.
Старый законник, судя по всему, оправился от потрясения. Щеки его слегка порозовели, и в седле он держался весьма уверенно. Хотя придорожные картины были достаточно однообразны и отнюдь не поражали воображения, я с удовольствием озирал затянутый туманной дымкой горизонт. Лишь сейчас я осознал, как тягостно на меня воздействовало замкнутое пространство аббатства Святой Марии.
Селения встречались до крайности редко — за все время, проведенное в пути, мы проехали лишь несколько крошечных деревенек. Их обитатели, стоя в дверях, провожали нас безучастными взорами; матери крепко прижимали к себе детей.
После полудня последовал приказ остановиться на обед. Все оставались на своих местах, а несколько поваров, двигаясь от хвоста процессии к ее голове, раздавали ломти хлеба и куски холодного мяса. Все изрядно проголодались и с аппетитом набросились на еду. Поглощая хлеб с мясом, я услышал цокот копыт и увидел мистрис Марлин, которая следовала вдоль процессии на своей изящной серой кобылке. Рядом с ней ехала Тамазин. Заметив меня, обе остановились.