* * *
Он увидел ее издалека, верхом на ослике, которого Алес вел за поводья, он сразу же узнал ее. Он бросил на землю серп, которым срезал сорняки на дворе, и побежал по возможности быстрее, хотя его хромая нога страшно болела из-за смены времени года. Но никакая боль не могла остановить его в этот момент. Он поднял ее с вьючного седла и держал ее на руках, не способный произнести ни единого слова.
Алес увел осла на конюшню.
— Мама! — наконец выдохнул Клейдемос. — Мама, сколько времени прошло с тех пор? Твои волосы… все поседели.
Он гладил ее по голове, по лицу, затем прижал к себе в крепких объятиях. Ее горячие слезы намочили ему лицо, затем раздался ее дрожащий голос:
— Сын, боги добры, если они приберегли для меня этот день. С тех самых пор, как ты ушел, каждый вечер перед тем, как закрыть дверь, я смотрела на дорогу, идущую с равнин, надеясь увидеть, как ты поднимаешься в горы.
— О, мама! — ответил Клейдемос. — Именно ты, старая, усталая, такая, какая ты на самом деле, должна была сама придти ко мне, чтобы присматривать за мной.
Он обнял ее за плечи и пошел вместе с ней к дому. Они вошли в дом, и в уединении огромного безмолвного дворца выплеснули все чувства, которые так долго были скрыты в глубине их сердец, они рыдали от счастья, молча глядя друг на друга, не произнося ни слова.
Клейдемос понял, что губы его матери больше не произносят имя «Талос», которое он ожидал услышать от нее.
Она звала его «сын», ее душа была переполнена этим словом, которое для нее было драгоценнее самой жизни. Но имя «Талос» оставалось внутри нее, как память, которую она ревностно охраняла, словно ожидая, что события пойдут своим собственным путем.
У Клейдемоса накопилось столько вопросов, которые он должен задать ей, но ему не хватало смелости спросить ее: что случилось с Антинеей, есть ли известия от Караса? Он исчез так надолго, не имея возможности послать весточку о себе. Как могла сохраниться живой память о Талосе у тех, кого он любил?
Мать заговорила первой, до того, как он мог спросить ее о чем-нибудь:
— У тебя есть женщина?
— У меня было их много за годы моего отсутствия здесь, но я никогда не любил ни одну из них, поэтому я одинок.
— Тебе почти тридцать, мой сын. Тебе известно, что, когда равные достигают этого возраста, обычно они выбирают жену.
— Мама, я всегда любил Антинею, как вообще я могу выбрать другую женщину?
— Послушай меня: Антинея принадлежит нашему народу, а тебе хорошо известно, что…
— Где она? Мама, скажи мне, где она. Я должен знать!
— Зачем? Ты можешь сделать ее только своей наложницей, конечно не женой. Город не позволит угаснуть имени и роду Клеоменидов. Неужели ты не понимаешь, что именно поэтому тебе был возвращен дом твоих отцов. Если ты сам не сможешь сделать выбор, то старейшины воспользуются исключительным правом и выберут девственницу из благородного семейства, которую доставят в твой дом с тем, чтобы она стала твоей женой. Если пожелаешь, то сначала ты сможешь посмотреть, как она занимается в палестре с обнаженными бедрами…
— Никогда, — закричал Клейдемос, нахмурясь. — Никто не может принудить меня…
— Правильно, никто не может заставить тебя жениться. Но, тем не менее, они положат ее к тебе в постель, чтобы ты отложил семя Клеоменидов в ее чрево. О, сын, ты так долго отсутствовал! Сейчас я понимаю, что ты даже не знаешь всех обычаев этого города.
Спарта всегда находится в страхе, что число равных уменьшается, и озабочена этим. Есть и такие спартиаты, которые не знают своих отцов, хотя видят их ежедневно. Мужчины, не способные иметь сыновей, заставляют своих жен забеременеть от знаменитых воинов, чтобы обеспечить сильное и здоровое потомство для самих себя, точно так же, как мы приводим кобылу к самому сильному жеребцу, чтобы улучшить породу наших лошадей. Город не может допустить ни уменьшения количества равных, ни вымирания семей равных, особенно во времена, когда снижается рождаемость. Вот почему ты не можешь думать о воссоединении с Антинеей.
Клейдемос молчал, его сердце было разбито. Его жизнь была проклята: но хотя тогда, в тот день, во Фракии он и собирался положить конец своему существованию, сейчас он решил не склонять головы перед лицом превратностей судьбы, даже если трудности и кажутся непреодолимыми.
— Мама, — промолвил он, — я хочу, чтобы ты рассказала мне, что ты знаешь об Антинее, даже если то, что ты скажешь, и причинит мне боль. Я знаю, как нужно действовать, когда придет время.
— Все, что я знаю об Антинее, рассказал мне Карас. Она живет с отцом Пелиасом в Мессении на расстоянии трехдневного путешествия от наших мест. Пелиас стар и слаб, Антинея — его единственная опора. Их хозяин Крафиппос умер три года тому назад, его сын погиб в бою во время войны в Азии. Доход от его хозяйства теперь поступает в город, но вызвать их обратно и приписать в услужение другой семье здесь невозможно. Также могу сказать тебе еще и то, — так как ты хочешь это знать, — что Антинея никогда не забывала тебя и не вступила в союз с другим мужчиной. Любовь к отцу также удерживала ее от этого шага. Если бы она вышла замуж, ей бы пришлось покинуть старика Пелиаса, оставив всю работу в поле и в доме на него одного, с чем он ни за что не сможет справиться. Если бы это произошло, конечно, его бы освободили от всех обязанностей, и он бы умер в полной нищете.
— А Карас, мама, расскажи мне о нем. Где он теперь, когда ты видела его в последний раз?
— Все эти годы Карас был моей единственной поддержкой и опорой, хотя временами он и исчезал на целые месяцы. Но это не представляло для меня никаких дополнительных трудностей, люди гор всегда помнили Критолаоса, и я никогда ни в чем не нуждалась. К сожалению, я ничего не слышала от Караса за последние три месяца и даже немного больше. Никто не знает, куда он делся. Я расспрашивала пастухов и крестьян, приходивших с равнин, но никто ничего не мог мне сказать. Сначала я не беспокоилась, потому что и раньше он уходил из своей лачуги там, на верхнем ручье, но время идет, и я начинаю волноваться; когда он исчезал так надолго, он всегда сообщал мне.
— А он знал, что я вернулся? — спросил Клейдемос, внезапно забеспокоившись.
— Он определенно знал. Именно он и рассказал мне об этом. Он сказал, что я скоро обниму тебя; он сказал, что перевернет весь город с ног на голову, чтобы найти тебя!
— Я в этом уверен! — воскликнул Клейдемос, неожиданно улыбаясь вопреки себе. — Но, если правда, что он искал меня, то это никак не объясняет его исчезновение. Мама, в моей голове рой мыслей; мне нужно время, чтобы разобраться в них. С тех пор, как я был еще мальчишкой, я всегда чувствовал, что меня окружают загадочные и таинственные события и происшествия. Начиная с той ночи, когда Критолаос взял меня с собой в лес… Ты знаешь об этом, разве нет, мама? — Женщина кивнула, опустив глаза. — Довольно странно… Критолаос никогда не разговаривал со мной открыто; он никогда точно не говорил мне, что он хочет от меня, что я должен сделать. А когда он умер, появился Карас. Он стал моим учителем, каким раньше был Критолаос. Не один раз он показывал мне путь, но никогда не говорил, куда ведет эта дорога; куда точно должен я направиться.