Хотя хорошо мне раздавать советы, я никого никогда не убивала, все мои тайны – это мелкий обман Олега. Как многие женщины, я, будучи замужем, преуменьшала стоимость своих покупок, не хотела, чтобы Куприн называл меня транжиркой. Большинство мужчин не способно понять, почему маленькая кожаная сумочка стоит, как комплект зимней резины для внедорожника. Любой представитель сильного пола предпочтет приобрести только что упомянутую резину, а не клатч для жены. Колеса – необходимость, сумочка – прихоть. И вообще, вон в магазине у метро вполне приличные «крокодилы» продаются, иди и купи себе. Ну как объяснить мужу, что любая женщина, достигнув пятилетнего возраста, безошибочно вычислит стоимость аксессуара и поймет, где вы его приобрели? Нечего тешить себя надеждой, что фальшивка, подделка под дизайнерскую вещь, смотрится, как родная. Это неправда! У китайской подделки не та фурнитура, строчка, неправильно пришиты ручки, другая подкладка. Но даже если вам и удастся отыскать необыкновенно удачную имитацию, то как быть с чувством собственной неполноценности? Таскать в руке «кролика под леопарда» все равно что присвоить себе самозванно титул герцогини. Уж лучше не выпендриваться и обзавестись простой дешевой сумочкой, утешая себя тем, что дорогая покупка впереди.
Между нами говоря, я стараюсь экономить на косметике. Поверьте, не очень дорогая губная помада смотрится прекрасно. А вот сумка… Ни подруг, ни коллег по работе нельзя обвести вокруг пальца, начнут хихикать, косясь на лже-Келли. [10]
Чтобы не выводить Куприна из себя, я, накопив нужную сумму, приобретала заветный ридикюльчик и, не моргнув глазом, врала супругу, что он стоит смешные копейки. Мужчина не женщина, если парень не работает байером, стилистом и не читает лекции по истории моды, он легко вам поверит, потому что ему в голову не придет, что за ерунду с ручками отдано целое состояние.
Конечно, появись перед моими глазами человек с заявлением: «Плати за молчание, или я сообщу Олегу истинную стоимость сумки», – я бы не испытала никакой радости и, вероятно, попыталась купировать назревающую неприятность. Однако денег шантажисту никогда бы не дала. Заявила бы: «Черт с тобой, ябедничай мужу, как-нибудь переживу семейный скандал!»
Но Майя не сумку приобретала, она убила человека и была готова на все, лишь бы истина не выплыла на поверхность.
Деньги Майя попросила у Фреда. Тот дал требуемую сумму, не спросив, зачем она понадобилась девушке. Щедрый поступок продемонстрировал британца с лучшей стороны, и Майя поняла: если она выйдет за него замуж и уедет в Англию, Артем ее никогда не достанет.
Вера Михайловна схватила висевшую на стуле шерстяную кофточку, уткнулась в нее лицом, заплакала и забормотала сквозь слезы.
– Так мы и сделали! От шантажиста избавились, он ко мне не приходил, а Майечка в Россию приехать боится. Никому из знакомых мы ее адрес в Йоркшире не дали и телефон тоже, девочка все связи с Родиной оборвала, затаилась в эмиграции! Бедная страдалица, расплачивается за чужие грехи, мучается в браке со стариком…
Я не прерывала ее стоны, хотя не могла с ней согласиться. Если вспомнить, что случилось с Александром, Пашей, Сашей Васюковой, Светланой и Инной, если не забывать о том, что Роман удалился в монастырь, то судьбу Майи можно назвать счастливой. Она убила единокровного брата и сейчас живет в Англии, в собственном доме. Вера обронила о Фреде крупицы информации, но их хватает, чтобы понять: англичанин любит свою жену. Навряд ли уж Майя так страдает. А вот Артем Васюков, вероятнее всего, попал в беду. Возможно, он шантажировал еще кого-то, имевшего отношение к убийству Александра, а тот человек оказался решительным и похитил парня.
– Кто еще был замешан в смерти Александра? – насела я на Веру Михайловну.
Дама стала по-детски загибать пальцы:
– Майечка, Павел и Саша Васюкова.
– Дальше, – потребовала я.
– О несчастье знали Рома, Инна, Света.
– Все?
– Ну… да.
– А Ирма Васюкова! – напомнила я.
– Ой, забыла, – всплеснула руками Вера.
– И мороженщица, – пробормотала я, – Татьяна Лапина. Двое детей и жены умерли. Майя в Лондоне, она жертва шантажиста, вы…
– Я нема как рыба, – еле слышно произнесла Вера Михайловна.
– И кто остается? – задала я вопрос. – Роман?
– Он дал обет молчания, – заверила меня дама. – А если б он и говорил, то секрета и под страхом казни не выдал бы. Думаю, он и на смертном одре не признается ни священнику, ни врачу.
– Врач! – подскочила я. – Рогачева из НИИ психической коррекции! Контакт подсказала Ирма Васюкова. Людмила Павловна погибла в нынешнем январе.
– Там было два специалиста, – воскликнула Вера Михайловна, – еще Евдокия Матвеевна Константиновская. Они работают в паре.
Едва я вошла домой, как мобильный запрыгал в сумке, меня разыскивал Шумаков.
– Уж полночь близится, а Германн не спит и спать не собирается, – продемонстрировал Юрий знание классики. – Будешь слушать справку на Васюковых?
– Конечно, – заверила я, – говори.
– Три сестры: Ирма, Римма и Мира, – начал следователь. – Они не близнецы. Или правильно говорить в этом случае «тройнецы»?
– Я слышала другой вариант: тройники, – сообщила я.
– В общем, тетки погодки, – продолжал Шумаков. – У них вполне советская биография: школа – институт – работа. Учились в одном вузе, стали химиками, затем служили на предприятии, которое занималось…
– Постой, – прервала я Юру, – у меня другие сведения. Мира директор школы.
– Сначала дослушай, – укорил меня Шумаков. – Верно, Мира потом подалась в преподаватели. Сестры были в числе ликвидаторов чернобыльской аварии, и у них стало нехорошо со здоровьем. Но, в отличие от многих, схвативших дозу радиации, женщины выжили. Ирма даже родила ребенка, девочку Сашу. Римма Марковна на тот момент была замужем за Петром Михайловичем, Мира никогда в загс не ходила.
Юра замолчал.
Когда тишина затянулась, я его окликнула:
– Ты заснул?