И снова перед мысленным взором предстал другой ребенок. Крошечный, тщедушный, бледный мальчик, завернутый в самодельное белое одеяльце. Он с трудом дышал и смотрел на мир вялыми, безжизненными глазами. Чтобы поддержать его существование, пришлось работать с утра до ночи, но в результате все усилия оказались напрасными.
Равнодушная кормилица заявила, что помочь не в состоянии, так как ребенок не берет грудь и отказывается сосать. Жестокие слова оказались еще более жестокой правдой. В холодный серый день в землю лег маленький сосновый гроб, покрытый все тем же белым одеяльцем.
Ричард крепко зажмурился. Как всегда, от страшных воспоминаний сердце остановилось и превратилось в камень. Невыносимая боль способна сломить, навсегда погубить даже самого сильного человека. Трудно было поверить, что каким-то чудом ему удалось постепенно прийти в себя и жить дальше.
Чтобы хоть немного отвлечься от мучительных воспоминаний и унять угрызения совести, Ричард напомнил себе, что может и готов существенно поддержать Джульетту и ее детей – обеспечить им финансовую независимость, достойное место в обществе и безграничные возможности в учебе. Разве этого недостаточно?
Он задумчиво потер лоб. Может быть, не надо было приезжать на рождественские каникулы? Слишком много традиций, слишком много ожиданий, слишком много семейного общения. Без всего этого можно ведь было и обойтись.
Но истина заключалась в том, что обходиться без самой Джульетты он уже не хотел. Да и не смог бы.
Одним из самых значительных плюсов делового успеха мистер Харпер всегда считал возможность принимать независимые решения и поступать по-своему. Правило в полной мере распространялось и на личную жизнь: любая его разумная просьба обычно незамедлительно выполнялась.
Возвращение в Хайгроув нарушило ставшую привычной норму, но наверняка существовали способы исправить положение.
Оставалось лишь придумать, как именно это сделать.
Наутро Ричард проснулся в спокойном, привычном расположении духа. Крепкий сон всегда действовал на него благотворно и даже помогал незамедлительно включиться в поиск важных решений. Неотложных дел пока не предвиделось, а это означало, что можно провести день с женой и попытаться направить отношения с ней в желанное русло.
В окно спальни заглянули первые лучи солнца. Ричард потянулся и энергично встал. Не одеваясь, направился в ванную и начал бриться.
Вскоре на пороге появился обиженный камердинер.
– Почему же вы не вызвали меня, сэр?
– Незачем. Справлюсь и сам, – ответил Ричард, довольный победой в очередном раунде. Между господином и слугой тянулась нескончаемая война.
Ричард терпел Хэллета исключительно потому, что понимал: гардероб его должен находиться в безупречном состоянии, а для этого необходим специально обученный человек. Но в то же время решительно отказывался принимать непосредственную помощь и всегда одевался и раздевался самостоятельно, чем убедительно доказывал, что никогда не сможет разделить жизненные пристрастия английской аристократии – сколько бы денег ни заработал.
Хэллет скрылся в гардеробной, но вскоре вернулся с соответствующим случаю костюмом и аккуратно разложил вещи на кровати. Темный сюртук Ричард мысленно одобрил, но в следующую секунду заметил подозрительный проблеск. О Господи! Час от часу не легче! Серебряный жилет с вышивкой и перламутровыми пуговицами!
– Что-то не так, сэр? – осведомился слуга.
Ричард неопределенно улыбнулся. Он помнил, как Джордж настаивал на приобретении этого наимоднейшего и наиглупейшего аксессуара. Странно… разве он дал согласие?
– Кажется, ты твердо решил сделать из меня стопроцентного денди, Хэллет.
Камердинер неопределенно пожал плечами:
– Уверяю вас, сэр: этот жилет – вершина вкуса. Но если желаете, готов принести другой.
Итак, противостояние продолжалось. После краткого раздумья Ричард все-таки принял из рук слуги злополучный жилет. Быстро надел, застегнул дюжину отвратительно мелких пуговиц и, ни разу не взглянув в зеркало, сунул руки в рукава сюртука. Оставил камердинера праздновать победу и быстро вышел из комнаты.
Ричард спустился по лестнице и направился в столовую. Дом полон гостей, так что днем Джульетта скорее всего будет занята обустройством и обеспечением всеобщего благополучия. Лучше поймать ее рано утром, прежде чем каждый начнет требовать внимания и заботы. План, однако, сразу потерпел неудачу: в столовой не оказалось никого, кроме слуг; они накрывали на стол и расставляли на буфете серебряные блюда с высокими крышками-грелками. Отсутствие аппетитного аромата подсказывало, что блюда эти пока пусты.
– Доброе утро, сэр, – смущенно поздоровался молодой белобрысый лакей. – Повариха сказала, что завтрак будет готов не раньше чем через полчаса. Не желаете ли кофе?
– Где моя жена?
Слуга нервно сглотнул, и Ричард тут же пожалел о том, что вопрос его прозвучал, пожалуй, слишком резко. Попытался смягчить выражение лица, но понял, что это уже ни к чему: руки парня заметно дрожали. Ну вот, испугал беднягу. И где только Джульетта находит таких трусливых слуг?
– Миссис Харпер пьет кофе в утренней комнате, – поспешил на помощь другой лакей.
– Которая находится…
– Пожалуйте сюда, мистер Харпер.
Слуга с готовностью проводил его до нужной двери и тактично растворился в пространстве. Ричард в нерешительности остановился на пороге. Джульетта сидела за небольшим столом возле распахнутого настежь французского окна и что-то деловито писала. Солнце хозяйничало в небольшой гостиной и по своему усмотрению расставляло акценты на красном ковре, бордовых шторах и золотом узоре на стенах.
– Чудесная комната! – искренне восхитился Ричард. – У тебя безупречный вкус и настоящий талант художника.
Джульетта на миг застыла, а потом подняла голову и взглянула вопросительно.
– Доброе утро, Ричард.
Приветствие прозвучало если не формально, то, во всяком случае, далеко не радостно. Ричард решил не сдаваться и упрямо поднял подбородок.
– Как чувствует себя Лиззи? – В данной ситуации вопрос означал не более чем дань вежливости.
Джульетта поджала губы.
– До сих пор спит, так что все хорошо. Миссис Перкинс оказалась права: желудок пострадал от неумеренного количества десерта. К сожалению, во время Рождества такое случается нередко. Дети искренне радуются празднику, а вокруг столько искушений, что устоять невозможно. Надо будет внимательнее следить, что и в каком количестве она ест.
Добросовестно ответив на вопрос, Джульетта снова отвернулась и как ни в чем не бывало продолжила работу. Не поднимая взгляда, добавила:
– Спасибо за то, что не забыл спросить.
– Я беспокоился.
Перо замерло в воздухе. Джульетта недоверчиво вскинула брови и посмотрела с нескрываемым удивлением, а потом что-то тихо пробормотала и вернулась к своему письму.