Так начался долгожданный день Рождества.

Подготовка к празднику проходила весело и шумно, однако, как выяснилось, суета рождественского утра превзошла все ожидания. Елка сияла яркими огнями, дети и взрослые радостно разыскивали подарки, а потом с бурным восторгом их разворачивали и рассматривали. Гостиная наполнилась громкими возгласами, шутками, смехом. Джульетта начала поздравлять слуг, и Ричард счел своим долгом принять участие в этом деле: он стоял рядом с женой и, любезно улыбаясь, желал здоровья и счастья, а мужчинам вдобавок крепко жал руки.

Особой благодарности и нескольких дополнительных монет удостоился тот самый конюх, который успешно поймал и вернул хозяину скунса. Не остался без награды и Хэллет; в последнее время камердинер успешно, с невозмутимым достоинством справлялся с неведомыми прежде задачами: в частности, очищал ботинки от овсяной каши и освобождал от отвратительного запаха любимый деловой костюм хозяина.

Церемония вручения подарков сменилась следующим действом, не менее важным и значительным: начался рождественский пир. Под дружные аплодисменты всех собравшихся за огромным столом повариха с гордостью представила свой главный шедевр: жареного гуся, фаршированного яблоками и черносливом. Следом явились на стол вареные креветки, молочный поросенок, многочисленные блюда из овощей и фруктов. Рачительная хозяйка учла пожелания и вкусы каждого из гостей – больших и маленьких.

Дети участвовали в трапезе вместе со взрослыми и стремились попробовать все, что стояло на столе, хотя Джульетта несколько раз заботливо напоминала им о необходимости оставить в животах место для сладкого.

И вот торжественно явился десерт. Свечи в столовой задули, и в полумраке хозяин дома зажег пропитанный бренди сливовый пудинг. Зардевшаяся от счастливого смущения мисс Харди обнаружила в своем куске золотое кольцо, и лорд Моффат тут же провозгласил, что сделает все от него зависящее, чтобы в новом году рождественская традиция оправдалась и обладательница чудесной находки непременно вышла за него замуж.

Помимо пудинга, стол украсили экзотические фрукты и орехи, разнообразные восточные сладости и такое количество имбирных пряников, что наелся даже главный их любитель, дядюшка Хорас. Ради святого дня джентльмены решили отказаться от бренди и сигар, и все дружно перешли в гостиную, чтобы продолжить празднество.

Салонные игры, пение и танцы допоздна сменяли друг друга и не позволяли никому скучать. Подали холодный ужин, и, хотя все утверждали, что сыты и больше не смогут проглотить ни кусочка, огромные блюда постепенно опустели. Провожать радостный день никому не хотелось, однако время шло, и ночь неумолимо вступила в законные права. Сонных детей уложили спать, а вскоре разошлись по своим комнатам и усталые взрослые.

Ричард и Джульетта остались в гостиной вдвоем.

– Пора задувать свечи, дорогая. Уже поздно.

– Знаю. – Джульетта с сожалением вздохнула, но тут же улыбнулась. – Подождем хотя бы несколько минут, хорошо? Ведь как только свечи погаснут, Рождество закончится.

Сейчас она ничем не отличалась от Лиззи. Ричард опустил руку в нагрудный карман и достал бархатную коробочку.

– Еще утром хотел сделать тебе подарок, но детям не терпелось начать праздник. Надеюсь, он поможет сохранить рождественское настроение.

– Что это? – Джульетта с волнением развязала атласную ленту и открыла футляр.

Ричард смотрел на жену, пытаясь понять, понравился ли ей подарок. Ювелир представил такое количество великолепных ожерелий, что выбрать самое лучшее оказалось очень трудно.

– Нравится?

Джульетта подняла сияющие глаза.

– Нравится – не то слово. Это потрясающе! Необыкновенно!

– Точно? Если сомневаешься, можно заменить.

– Зачем же менять такую прелесть? – Джульетта достала ожерелье и подняла, чтобы тщательно рассмотреть его на свету. Изящно ограненные бриллианты сияли и переливались, а соединяющие платиновые звенья таинственно мерцали, отражая блеск драгоценных камней.

– Это еще не все. – Ричард с улыбкой протянул коробочку поменьше.

– О, милый! Не слишком ли много? – Джульетта подняла бархатную крышку и увидела восхитительные сережки.

– Ничуть. В тот вечер, когда мы впервые танцевали вальс, я понял, что ты рождена, чтобы носить бриллианты. Разреши, помогу.

Джульетта послушно встала спиной к мужу и позволила застегнуть на шее крохотный замочек, но тут же нетерпеливо повернулась и с волнением спросила:

– Ну и как, тебе нравится?

– Само совершенство, – ответил Ричард, едва взглянув на ожерелье. Счастливое лицо любимой стало еще прекраснее.

В бездонной глубине карих глаз отражалось сияние бриллиантов и теплое мерцание свечей, а лучезарная улыбка едва не сводила с ума. Не в силах сдержать чувства, Ричард заключил жену в объятия.

– Люблю тебя, милый, – шепнула Джульетта.

– А я тебя не просто люблю. Преклоняюсь.

– Но я тоже не просто люблю. Восхищаюсь и уважаю.

– В таком случае я люблю, обожаю, преклоняюсь, глубоко почитаю. И совсем не могу без тебя жить.

Джульетта весело рассмеялась:

– Сдаюсь. Ты победил. – Она шутливо шлепнула по плечу.

– Нет, милая, победили мы оба.

Довольный собой Ричард склонился и страстно прильнул к губам жены.

Эпилог

Хайгроув-Мэнор

Два года спустя. Декабрь

Ричард Харпер стоял спиной к окну и озабоченно наблюдал, как его беременная жена нетерпеливо меряет шагами гостиную.

– Что за мучение с этими поездами! Почему они никогда не приходят вовремя? – Джульетта с тревогой посмотрела на часы. – Уже половина пятого. Если так пойдет, Эдвард и Джордж приедут домой не раньше полуночи!

– Дорогая, сядь, пожалуйста, успокойся, – попросил Ричард, стараясь говорить как можно мягче. Распоряжений, а тем более приказов жена не признавала. – Ты же знаешь, что доктор советовал тебе не напрягаться.

– Ходьба – это не напряжение, – ответила Джульетта, не собираясь останавливаться.

– Но ты расхаживаешь по гостиной уже больше часа. – Ричард снова встал так, чтобы закрыть спиной окно, а вместе с ним и центральную аллею. – Пока дождешься мальчишку, дырку в ковре протрешь.

– Эдвард уже четыре месяца в школе, и за все это время я ни разу к нему не съездила, – горячо возразила она. – Еще бы не волноваться!

Она упрямо вскинула голову, однако Ричард заметил в глазах подозрительный блеск и пожалел о собственной неуместной настойчивости. Доктор уверял, что излишняя эмоциональность обычна для женщины в интересном положении, и все же расстраивать жену не хотелось.

Ричард подошел и осторожно обнял ее.