– Гувернантка этой, дочки… ну, Мэлин.
– Ганик, ты наказан. Я же велел ни у кого ничего не брать!
– Но она же…
– Я прекрасно понимаю, что это «она». Но так же отлично знаю, что Мэлин – ведьма, и прикинуться этой самой Косиллой ей ничего не стоит. И потом не проси у меня зелий, если вдруг станешь рогатым или зеленым в цветочек. А сейчас возьми свой чай в свою комнату… ну и пару печений. Исключительно потому, что я сегодня добрый. Остальное, и мед тоже, уберешь в буфет. И через пять минут чтоб спал!
И, неимоверно ругая себя за проявленную сентиментальность, отправился в свою комнату, очень надеясь, что хоть сегодня удастся выспаться как следует и меня не поднимет среди ночи никакое чрезвычайное происшествие.
Мои надежды оправдались. Ничего за ночь так и не произошло. А утром Мэлин в мальчишеской одежде смирно стояла под присмотром озадаченно поглядывающей на меня гувернантки возле тренировочного зала и смотрела безучастными глазами смирившегося со всем существа.
Первую неделю я не верил ни ей, ни поздравлениям воспитателей, все чаще и громче звучавшим в мой адрес, и каждую минуту ждал подвоха. Но постепенно начал убеждаться, что держать слово Мэлин умеет.
Бастарду словно подменили. Она старательно писала диктанты на разлинованных листах и учила глаголы, брала сахар только щипчиками и старалась сидеть за столом прямо, как закованный в латы рыцарь. Воспитатели и наставники перестали озираться на нее, как на начиненную сюрпризами петарду, и все чаще осмеливались задавать ей вопросы наравне с братьями. Да мне и самому вскоре уже не верилось, что в ее глазах может гореть огонек непримиримой злобы, а рот кривиться в презрительной ухмылке.
Как и предсказывала Айсора, через неделю налетели теплые ветры, и в несколько часов согнали снег с плит двора. Остались лишь обледенелые полоски дорожек и грязные кучи по углам, но и с ними к концу месяца ветер и теплый дождик расправились безжалостно, хотя и не без помощи дворника и людей коменданта.
И тогда выяснилось, что в углу двора есть калитка в сад, и однажды после обеда мы всей толпой отправились туда. И обнаружили уже подсохший склон, на котором зеленела робкой щетинкой молодая травка и набухали почки на старых узловатых яблонях, грушах, вишнях и еще каких-то незнакомых мне деревьях и кустах.
А далеко внизу, за садом и за окружавшей его стеной, между туманными склонами прибрежных скал синела полоска по-весеннему яркого моря.
В этот момент я понял, почему все воспитатели так ждали, когда же наконец сойдет снег. Отсюда, с этого пригорка, мы уже не казались самим себе всеми забытыми пленниками, затерянными где-то на краю света. Здесь можно было смотреть в манящую дальними странами и вольными ветрами даль и мечтать о тех временах, когда кончится контракт и сытная, но нестерпимо однообразная жизнь в кандалах чувства долга, распорядка дня и ежедневных доносов на самих себя.
Следующий месяц был наполнен робким еще солнечным светом, почти праздничным покоем и мелкими открытиями, которые делал маленький Вакринт, в этом году впервые задавшийся важными вопросами, куда падает вечером солнце и что думает ночью трава.
И я уже почти поверил, что мне суждено жить здесь все пять оговоренных контрактом лет, как вдруг однажды вечером, сидя у распахнутого окна лаборатории и проверяя, как выкристаллизовался из сложного раствора нужный мне ингредиент, получил очередное послание.
Событие не столь уж редкое, обычно я получал их каждую неделю, а вместе с ними какие-либо поручения. То нужно было, чтоб гувернантка прислала мерки со своей подопечной, где-то далеко бастарде шились по ним новые наряды. То прислали кристаллы с тремя языками, на которых говорят уроженцы южных государств, граничащих с нашим королевством, и предложили научить Мэлин этим языкам.
Верный выбранному методу общения с воспитанницей, я отнес девчонке и приказ, и кристаллы, и коротко спросил, желает она учиться, или мне отослать кристаллы назад. Она пожелала, и потом мы с Ренгиусом три дня снимали ей головную боль, зато Мэлин сумела прочесть в подлиннике поэму великого шисхтского поэта позапрошлого века. Хотя я очень сомневался, много ли она поняла. У нас на плато до сих пор спорят, мудрец он был или хулиган, любивший играть созвучными словами и подменять здравый смысл искаженными представлениями об извечных истинах.
И вот теперь на подоконнике, придавленное для надежности томиком с рецептами, лежало новое послание, а я неторопливо сливал через ситечко раствор, чтобы достать полученные в результате почти недельного процесса драгоценные кристаллики, которые следовало хранить в фиале темного стекла, но ни в коем случае не металлическом.
Лишь закончив работу и полюбовавшись на мирно гаснущий закат, я вскрыл письмо, прочел раз, потом второй… И торопливо пробормотал себе под нос заклинание невозмутимости, которым не пользовался вот уже второй месяц.
Королева снова нанесла мне удар, и не только мне. И снова я не имел ни малейшего выбора – в последнем, столь выгодном контракте, было маленькое уточнение. Не помню дословно, но смысл такой: выполнять свои обязанности я должен не только в этой крепости, но и там, куда переедет Мэлин в случае необходимости. Я тогда еще втайне понадеялся, что, возможно, королева призовет ее ко двору, чтобы познакомить с молодыми знатными господами, и, как водится, глубоко ошибался.
Нам предстояло через два дня отправиться морем на юг, королевская яхта уже идет в Тушер, самый большой из портов, расположенных на берегу Хизарского залива. Завтра утром мы должны выехать в карете в сторону моря и ждать в доме коменданта порта.
– Ганик! – рявкнул я, пряча приказ в карман, а фиал – в шкаф. – Ты где, мошенник?
– Здесь, господин Иридос, – заглянул рыжий сноп в приоткрытую дверь, – ходил помогать садовнику окапывать яблони, нам уже меньше половины осталось.
– Вам, господин Ганимед, – едко ответил я, скептически рассматривая его рожицу, расцветшую на солнце веснушками, а на хороших харчах и свежем воздухе – ярким румянцем, – больше не нужно ничего копать. Собирай багаж, мы уезжаем.
– Куда?
– Куда повезут.
Выйдя из лаборатории, запер дверь и отправился в сторону комнаты отдыха, где после прогулки должны были сидеть дети и дежурные воспитатели, мы снова занимались с бастардами по графику. Собрать свои вещи еще успею, сначала нужно предупредить Мэлин.
Комендант и Ренгиус встретились мне на половине дороги, настороженно вгляделись в лицо.
– Ты уже получил приказ? – последнее время сородич все чаще обращался ко мне попросту.
– Да, – так же коротко кивнул я. – Мэлин уже в курсе?
– Да, мы отправили ее помогать Косилле отбирать самые нужные вещи, на яхте ее ждет новый гардероб. Поужинать ей тоже лучше в своих покоях, вам рано вставать. – Коллега смотрел на меня как-то встревоженно, и я про себя порадовался собственной предусмотрительности.