Стек просвистел снова, и на этот раз удар сопровождался ее пронзительным криком.
— Ты напишешь письмо?
Азалии вдруг почудилось, что удары рано или поздно рассекут ее тело на кусочки.
— Да… я… напишу.
Слова слетали с ее губ, потому что она понимала, что не выдержит дальнейших истязаний.
Все тело казалось ей одной сплошной открытой раной, а боль, когда она попыталась подняться, была непереносимой.
Дядя грубо схватил ее за руку и сдернул с кровати.
— Ступай к письменному столу.
Шатаясь, цепляясь за мебель, чтобы не упасть, Азалия добралась до стола, стоявшего у окна.
Кое-как она пристроилась на стуле и тупо уставилась на чернильницу, руки ее дрожали, лицо стало мокрым от слез, хотя она и не замечала, что плачет.
Генерал раздраженно снял крышку с чернильницы и положил перед ней листок бумаги. Затем обмакнул кончик пера в чернила и вложил ручку в ее пальцы.
— Пиши то, что я продиктую.
Пальцы Азалии дрожали так сильно, что трудно было держать ручку.
— Дорогой лорд Шелдон, — произнес дядя.
Мозг Азалии отказывался работать, а жизнь, казалось, покинула тело.
Она покорно написала эти три слова.
— Я не намерена принимать ваше предложение вступить в брак… — продиктовал сэр Фредерик, дождался, когда Азалия напишет, и закончил: — …и больше не хочу вас видеть.
Азалия отложила ручку.
— Нет! — заявила она с дрожью в голосе. — Я не могу… написать такое! Это… неправда. Я… я хочу… выйти за него замуж. Я… хочу… его видеть.
Вместо ответа генерал яростно ударил стеком, который все еще держал в руке, по столу.
Чернильница подпрыгнула и едва не опрокинулась.
— Ты хочешь, чтобы тебя били и дальше? — спросил он. — Не заблуждайся, Азалия, у меня рука не дрогнет, и я буду бить тебя не один, а много раз в день, пока ты не напишешь это письмо. И до этого ты не получишь ни крошки пищи, ни капли воды. — Он взглянул с высоты своего роста на ее залитое слезами лицо и дрожащие руки. — И сколько ты еще будешь упорствовать? — с презрением поинтересовался он.
Азалия поняла, что ничего не сможет сделать.
Она сжалась от ужаса при мысли о дальнейших истязаниях.
Рубцы на спине страшно болели, и даже двигать рукой было мучительно трудно. Она потерпела поражение и отчетливо сознавала это.
Азалия взяла ручку и медленно, прыгающим почерком написала все, что требовал лорд Осмунд.
— Подпиши! — велел генерал.
Она подписала, и он взял бумагу со стола.
Не говоря больше ни слова, генерал взял стек и направился к двери. Там он вынул ключ из замочной скважины и вышел.
Азалия услышала, как щелкнул замок. Как загнанный зверек, она забралась в постель и уткнулась лицом в подушку.
Боль в спине не давала Азалии заснуть до самого рассвета, когда ранняя заря рассеяла мрак в ее комнате.
Потом она, вероятно, задремала, поскольку внезапно проснулась от звука открывающейся двери.
Она с ужасом подняла голову, опасаясь, что это снова пришел дядя.
Но посреди комнаты стояла немолодая китаянка, много лет прислуживавшая в Доме под флагом, где за это время сменилось несколько генералов.
— Миледи говолить мисси вставать быстло, — произнесла она своим вибрирующим голосом.
— Вставать? — удивленно спросила Азалия. — А который час?
— Пять часов, мисси.
— Почему я должна вставать так рано?
— Мисси уехать, — ответила китаянка. — Я собилать немного вещи для мисси.
Азалия попыталась сесть и застонала от боли в спине.
— Я ничего не понимаю, — помолчав, сказала она.
— Мисси лучше вставать, — посоветовала служанка, — миледи очень селдитая.
Азалия поняла, что китаянка больше ничего не может ей сказать.
В то же время она удивилась, что тетка поднимает ее так рано. Интересно, куда ее хотят послать?
Вероятно, ей предстоит вернуться в Англию, предположила девушка. В таком случае она непременно попытается отыскать там лорда Шелдона.
Азалия не сомневалась, что он не поверит письму и поймет, что она писала его не по своей воле.
Но девушка подумала и о том, что дядя постарается всячески очернить ее в глазах лорда и, возможно, не без успеха.
Тогда она сказала себе, что он любит ее так же сильно, как и она его, и поэтому не поверит ничему дурному.
Она не сомневалась в его любви.
С трудом, поскольку любое движение вызывало мучительную боль, Азалия оделась, обнаружив, что тугой корсет превратился в орудие пытки. Но она не рискнула навлекать на себя гнев тетки и надела его.
Рубцы, оставшиеся на талии от ударов дядиного хлыста, невыносимо горели под тугим поясом нижней юбки, к ним даже прикасаться было невозможно, но девушка терпела, пока китаянка застегивала пуговицы.
Она уложила волосы в тугой пучок и, поскольку догадывалась, что генеральша ждет этого, надела скромную шляпку, завязывающуюся под подбородком лентой.
Пока она одевалась, китаянка уложила в маленький чемодан немного нижнего белья, щетки и гребни, принадлежности для умывания, халат и шлепанцы.
— А платья? — спросила Азалия.
Служанка покачала головой:
— Миледи говолить, только эти вещи. И все.
Азалия была поражена.
Неужели тетя хочет посадить ее на корабль в единственном платье?
И если она не едет в Англию, куда еще ее могут отправить?
Пока Азалия надевала перчатки и брала сумочку, служанка вышла из комнаты и сразу же вернулась.
— Идти! Миледи ждать!
Недоумевая, что же происходит, Азалия пошла по коридору и увидела тетку возле ее спальни.
Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, что генеральша страшно сердита.
— Куда мы едем, тетя Эмилия?
— Ты узнаешь об этом на месте, — сухо ответила леди Осмунд. — Я не желаю с тобой говорить, Азалия. Меня возмущает твое поведение, и раз уж я вынуждена сопровождать тебя, то предпочитаю делать это молча.
— Хорошо, тетя Эмилия, — сказала Азалия. — Однако…
Генеральша не дала ей договорить, она отвернулась и стала спускаться вниз по лестнице.
На улице их ждала закрытая карета.
Внезапно Азалии стало страшно. Происходило нечто такое, чего она не могла понять. Куда ее везут? И как ее сможет найти лорд Шелдон?
Ей вдруг захотелось броситься прочь, отказаться ехать, убежать к Чанам и попросить у них убежища.