В комнату вошла молодая женщина. Она слегка улыбнулась и стала собирать чашки.

— Это Инесе, — представила ее Байба Лиепа. — Сегодня вечером ты был у нее в гостях. Если кто-то будет интересоваться, так и говори. Ты познакомился с ней в ночном клубе гостиницы «Латвия», и она стала твоей любовницей. Ты точно не знаешь, где она живет, знаешь только, что где-то по другую сторону моста. Ты не знаешь ее фамилии, потому что взял ее в любовницы только на те несколько дней, что ты находишься в Риге. Ты думаешь, что она простая конторская служащая.

Валландер слушал с изумлением. Байба Лиепа что-то сказала по-латышски, и девушка по имени Инесе подошла к нему.

— Вот она, — сказала Байба Лиепа. — Запомни, как она выглядит. Послезавтра она за тобой заедет. После восьми пойди в ночной клуб, она будет там.

— А у тебя какое алиби?

— Я ходила на концерт органной музыки, а потом зашла к брату.

— Брату?

— Это он вел машину.

— Почему, когда меня везли на встречу с человеком по имени Упитис, мне закрыли лицо?

— Он во всем разбирается лучше меня. Мы не знали, можно ли тебе доверять.

— А теперь знаете?

— Да, — ответила она серьезно. — Я тебе доверяю.

— Что же, по-вашему, я могу сделать?

— Послезавтра, — ответила она уклончиво. — Нам надо спешить.

Машина ждала за калиткой. На обратном пути в центр Риги она молчала. Валландер чувствовал, что она плачет. Когда его высадили у гостиницы, она протянула ему руку. Она что-то неслышно пробормотала по-латышски, и Валландер поспешно вышел из машины, которая тут же скрылась. Хотя он проголодался, но поднялся прямо к себе в номер, налил стакан виски и лег на кровать поверх покрывала.

Он думал о Байбе Лиепе.

Только в начале третьего он разделся и лег в постель. Ночью ему снилось, что рядом с ним кто-то лежит. Но не девушка по имени Инесе, которую назначили его любовницей. Это был кто-то другой, чье лицо ему так и не дали рассмотреть полковники из его сна.

На следующее утро сержант Зидс заехал за ним ровно в восемь. В половине девятого полковник Мурниерс переступил порог его кабинета.

— Мы думаем, что нашли убийцу майора Лиепы, — заявил он.

Валландер недоверчиво посмотрел на него:

— Это тот человек, которого два дня допрашивал полковник Путнис?

— Нет, не он. Тот человек — изворотливый преступник, который играет в этом деле второстепенную роль. Это другой человек. Идите за мной!

Они спустились на первый этаж. Мурниерс открыл дверь в вестибюль. В стене было зеркальное окно. Мурниерс жестом велел Валландеру подойти туда.

В комнате за окном были голые стены, стол и два стула. На одном из стульев сидел Упитис с грязной повязкой на голове. Валландер заметил, что на нем была та же рубашка, что и во время их ночного разговора в неизвестном охотничьем домике.

— Кто это? — спросил Валландер, не отрывая глаз от Упитиса. Он боялся, что волнение выдаст его. Но, может быть, Мурниерс уже все знает?

— Мы давно наблюдали за этим человеком, — сказал Мурниерс. — Недоучившийся студент, поэт, коллекционер бабочек, журналист. Слишком много пьет и говорит. Несколько лет сидел в тюрьме за неоднократные растраты. Мы давно понимали, что он также замешан и в гораздо более тяжких преступлениях, но не могли этого доказать. Мы получили анонимное сообщение о том, что он может иметь отношение к смерти майора Лиепы.

— А у вас есть какие-нибудь доказательства?

— Естественно, он ни в чем не сознается. Но у нас есть доказательство, которое по своей весомости равноценно его добровольному признанию.

— Что же это за доказательство?

— Орудие убийства.

Валландер повернулся и посмотрел на Мурниерса.

— Орудие убийства, — повторил Мурниерс. — Давайте поднимемся ко мне, и я расскажу о задержании. Наверное, и полковник Путнис уже пришел.

Валландер стал подниматься по лестнице вслед за Мурниерсом.

«Меня обманули, — с ужасом подумал он. — Меня обманули, а я совсем не знаю кто. — Я не знаю кто и даже не знаю почему».

12

Упитиса арестовали. Во время обыска в его квартире милиция нашла старую деревянную дубинку с пятнами крови и прилипшими волосами. Упитис с трудом мог рассказать, что он делал в тот вечер и в ту ночь, когда убили майора Лиепу. Он утверждал, что пьянствовал у друзей, но не помнил у каких. В первой половине дня Мурниерс послал целую свору милиционеров допросить разных людей, которые могли бы обеспечить Упитису алиби, но никто не мог вспомнить, видели ли они Упитиса и был ли он у них. Мурниерс развил бешеную деятельность, а майор Путнис занял более выжидательную позицию.

Валландер судорожно пытался понять, что происходит вокруг него. Когда он увидел Упитиса за фальшивым зеркалом, то первая мысль, конечно, была о том, что Упитиса тоже предали. Но потом он начал сомневаться. Слишком многое по-прежнему оставалось неясно: в голове все время звучали слова Байбы Лиепы о том, что они живут в обществе, в котором круговая порука является общественной нормой. Даже если подозрения майора Лиепы были верны и Мурниерс коррумпирован и, возможно, стоит за убийством майора, все происходящее стало казаться Валландеру нереальным. Был ли Мурниерс готов взять на себя риск и привлечь к суду невиновного человека только для того, чтобы от него избавиться? Не излишняя ли это самонадеянность?

— Если он виновен, — спросил Валландер Путниса, — что он тогда получит?

— Мы люди старомодные, и смертную казнь в нашей стране не отменяли, — ответил Путнис. — Убийство высокопоставленного милицейского чина — одно из самых тяжких преступлений в нашей стране. Я думаю, его расстреляют. Лично я считаю, что он этого заслуживает. А что думаете вы, комиссар Валландер?

У комиссара не было никакого ответа. Мысль о том, что он находится в стране, где преступников казнят, вселила в него такой ужас, что на мгновение он потерял дар речи.

Он догадывался, что Путнис занял выжидательную позицию. Оба полковника, как он понял, нередко охотились поодиночке и не информируя друг друга. В первой половине дня Валландер затащил Путниса к себе в кабинет, попросил сержанта Зидса принести кофе и попытался вытянуть из Путниса, что же на самом деле происходит. Он вспомнил, что с самого первого дня почувствовал напряженность между полковниками, и теперь, будучи в полном смятении, подумал, что ничего не потеряет, если поделится с Путнисом своими сомнениями.

— А это действительно тот человек? — спросил он. — Какие у него могли быть мотивы? Деревянная дубинка с пятнами крови и несколькими волосами? Как это может считаться доказательством, когда еще даже не сделали анализа крови? А волосы вполне могут оказаться кошачьими усами?