— Почему не позвонил раньше? — спросила она с раздражением. — Не может же быть, чтобы ты ничего не замечал!
— Заметил, но, наверное, слишком поздно, — уклончиво ответил он.
Договорились подождать, пока он поговорит с врачами, а потом уже решать, надо ли ей приехать в Сконе.
— Как дела у Моны и Линды? — спросила она под конец.
Он сообразил, что Кристина не знает, что они разошлись.
— Нормально. Я позвоню попозже.
И он поехал в больницу. Опять похолодало, дул пронизывающий юго-западный ветер.
Медсестра сообщила, что отец вел себя очень беспокойно. Но, похоже, ночная прогулка обошлась без большого ущерба для здоровья.
Курт Валландер решил, что зайдет к нему после разговора с куратором из социального сектора.
Он не верил в эту службу. Социальные работники, которых привлекали при задержании несовершеннолетних преступников, были, по его мнению, абсолютно некомпетентны. Они предпочитали спускать все на тормозах, не создавая себе ненужных забот. Один раз он просто сорвался и сказал, что они вольно или невольно способствуют росту молодежной преступности.
Но, может быть, в больнице они другие, подумал он.
Через какое-то время его пригласила женщина лет пятидесяти. Он описал выходку отца, объяснил, что все случилось внезапно и что чувствует себя совершенно беспомощным.
— Может быть, обойдется, — сказала женщина. — Иногда такое случается со стариками — временное помрачение сознания. Если он придет в норму, достаточно будет обеспечить ему помощь по хозяйству на дому. Но, если это хроническое слабоумие, придется искать другое решение.
Было решено, что отец останется в больнице на субботу и воскресенье, а потом она поговорит с врачами, и они будут вместе думать, как быть дальше.
Курт Валландер поднялся со стула. Похоже, она его понимает.
— Просто не знаю, что и предпринять, — сказал он.
Она задумчиво кивнула:
— Это очень трудно. Вдруг мы становимся родителями наших собственных отцов и матерей. Мне все это знакомо. Моя мать под конец жизни… было опасно оставлять ее одну дома.
Он пошел в палату к отцу. Там стояли четыре кровати. Один больной был в гипсе, другой сидел, скорчившись, точно у него разболелся живот.
— Как дела? — спросил Курт.
Отец ответил не сразу.
— Оставь меня в покое, — тихо попросил он.
Он уже не казался агрессивным и раздражительным. Голос звучал скорее печально.
Валландер немного посидел на краю кровати. Потом поднялся.
— Я приду попозже, — сказал он. — Привет от Кристины.
Он вышел из больницы и поежился от ветра. В полицию возвращаться не стал, позвонил Ханссону из машины по трескучей рации:
— Я еду в Мальмё. Нашли вертолет?
— Полчаса на нем кружили. Пока ничего. Но мы отправили туда еще два патруля с собаками. Если машина в прогулочной зоне, мы ее найдем.
Валландер сел за руль. Утреннее движение было очень плотным, его то и дело прижимали к обочине шедшие на обгон машины.
Надо было взять полицейскую машину, подумал он. Хотя теперь и полиции никто не боится.
Без четверти девять он вошел в здание управления полиции в Мальмё, где его ждал хозяин украденного «ситроена». Прежде чем говорить с ним, Валландер расспросил полицейского, принявшего заявление о краже.
— Он и в самом деле полицейский? — спросил Валландер.
— Был. Ушел на досрочную пенсию.
— Почему?
Тот пожал плечами:
— Вроде что-то с нервами.
— Ты его хорошо знаешь?
— Не уверен. Хотя мы работали вместе десять лет. Необщительный парень. Честно говоря, не думаю, чтобы кто-нибудь здесь мог сказать, что хорошо его знает.
— Но кто-то должен его знать?
Полицейский снова пожал плечами:
— Попробую выяснить. А машину могут украсть у кого угодно.
Курт Валландер вошел в кабинет и поздоровался. Пострадавшего звали Рюне Бергман. Ему было 53 года. Последние четыре года — на пенсии. Очень тощий. Странные, бегающие, беспокойные глаза. Ножевой шрам у левой ноздри.
Курту Валландеру сразу показалось, что сидящий перед ним человек крайне насторожен. Почему — он не мог сказать, но, пока они разговаривали, только укрепился в этом чувстве.
— Расскажите подробнее, — попросил он. — Итак, в четыре утра вы обнаружили, что машины на месте нет.
— Я собирался в Гётеборг. Когда далеко едешь, лучше встать пораньше. Вышел из дома — и на тебе.
— Где стояла машина? На стоянке? В гараже?
— На улице перед домом. Гараж у меня вообще-то есть, но он забит всяким барахлом.
— А где вы живете?
— В районе таунхаусов, недалеко от Егерсру.
— Может быть, соседи что-то видели?
— Я спрашивал. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал.
— А когда вы видели машину в последний раз?
— Я целый день не выходил из дома. Но накануне вечером она была на месте.
— Замок на руле?
— Сломался. К сожалению.
— А что это за ярмарка, куда вы собирались?
— А какое это имеет значение?
— Никакого. Просто интересно.
— Самолеты, если вам и в самом деле интересно.
— Ярмарка самолетов?
— Ну да. Я люблю старые самолеты. Строю модели.
— Если я понял правильно, вы ушли на пенсию досрочно?
— Что вы хотите сказать? Что, если бы я не ушел на пенсию, машину бы не украли? Какое это имеет отношение к делу?
— В общем, не имеет.
— Тогда почему бы вам не поискать машину, вместо того чтобы копаться в моей частной жизни?
— Мы ищем, — ответил Курт Валландер. — Тот, кто украл вашу машину, убил человека. Даже не убил, а казнил.
Рюне посмотрел ему прямо в лицо. Глаза его перестали бегать.
— Я слышал, — произнес он.
Спрашивать больше было не о чем.
— Я хотел бы съездить к вам домой, — сказал Курт Валландер. — Посмотрим, где стояла машина.
— На кофе не приглашаю, — буркнул Бергман. — У меня дома полный хаос.
— Женаты?
— Разведен.
Они поехали на машине Курта. Район, уже давно застроенный типовыми таунхаусами, находился рядом с ипподромом в Егерсру. Они остановились у желтого кирпичного дома с небольшим газоном перед входом.
— Машина стояла тут, где вы остановились. Точно тут.