— Папа! — закричал он. — Что с тобой?
Отец не отвечал. Только ускорил шаг. Так он скоро доберется до дороги. Курт догнал его и взял за руку, но отец вырвался и пошел дальше.
Курт Валландер разозлился.
— Полиция! — заорал он. — Если не остановишься, стреляю в воздух!
Отец резко остановился и повернулся к нему. Видно было, как он моргает, ослепленный светом фар.
— А что я говорил? — воскликнул он. — Ты хочешь моей смерти! — И он бросил в Курта чемоданом. Чемодан открылся. Оттуда посыпалось грязное белье, тюбики с красками и кисти.
Курту Валландеру стало невыносимо грустно. Отец, похоже, собрался в Италию.
— Папа, — сказал он, — успокойся, пожалуйста. Я довезу тебя до вокзала. Зачем тебе шлепать пешком?
Отец подозрительно посмотрел на него.
— Я тебе не верю, — пробормотал он с горечью.
— Неужели я не довезу своего отца до вокзала, если ему надо ехать? — Он поднял чемодан, закрыл замок и пошел к машине. Чемодан он положил в багажник и ждал, пока отец подойдет к нему.
В свете фар отец походил на затравленного зверя. Зверя, который понимает, что ему пришел конец.
Потом он медленно пошел к машине. Курт не мог определить, что написано на его лице: гордость или оскорбленное достоинство. Он открыл дверцу и посадил отца на заднее сиденье, закутав его плечи в подвернувшееся там, на счастье, одеяло.
Из мрака возникла какая-то фигура, к ним подошел старик в грязном комбинезоне.
— Это я звонил, — сказал он. — Как дела?
— Нормально, — ответил Валландер, — спасибо, что позвонили.
— Чистая случайность, что я его заметил.
— Я понимаю. Еще раз спасибо.
Он сел за руль. Обернувшись, увидел, что отца бьет сильный озноб.
— Поехали на вокзал, — сказал он. — Здесь близко.
И он прямым ходом поехал в больницу. На счастье, дежурил знакомый врач, тот самый, что пытался спасти Марию Лёвгрен. Курт Валландер вкратце рассказал, что произошло.
— Мы понаблюдаем за ним, — пообещал врач. — Он изрядно переохладился. Утром куратор найдет для него место.
— Спасибо, — кивнул Валландер. — Я немного побуду с ним.
Отца обтерли махровым полотенцем и уложили на каталку.
— Наконец-то, — сказал он. — Спальный вагон в Италию.
Курт Валландер присел на стул рядом.
— Я же тебе говорил, — произнес он невесело. — В Италию.
Он уехал из больницы в начале третьего. В управлении полиции никого, кроме Ханссона, не было. Ханссон сидел и смотрел видеозапись теледебатов с участием начальника Управления государственной полиции.
— Ну что? — спросил Валландер.
— Ровным счетом ничего, — отозвался Ханссон. — Были звонки, но все не по делу. Я взял на себя смелость отпустить ребят домой. Пусть поспят несколько часов.
— Правильно сделал. Странно, что ничего не слышно про машину.
— Я как раз сидел и об этом думал. Может быть, он проехал по Е-14 совсем чуть-чуть и куда-нибудь свернул, Я посмотрел по карте. В этом месте просто паутина мелких дорог. Плюс огромная прогулочная зона, куда зимой ни одна душа носа не сунет. За ночь патрули должны прочесать эти дороги.
Валландер кивнул:
— Когда рассветет, пошлем туда вертолет. Они могли спрятать машину как раз в этой прогулочной зоне.
Он налил себе кофе.
— Сведберг рассказал о твоем отце, — произнес Ханссон участливым тоном. — Как он?
— Лучше некуда. Дед выжил из ума. Я отвез его в больницу. Кажется, пока обошлось.
— Иди поспи, — предложил Ханссон. — Видок у тебя — краше в гроб кладут.
— Мне еще надо посидеть над бумагами.
— А я сосну немного, — сказал Ханссон. — Здесь, на диване.
Курт Валландер открыл кабинет и сел за пишущую машинку. Глаза щипало от усталости. Но голова была странно ясной. Произошло двойное убийство, думал он. Поиски преступников привели еще к одному убийству. И мы должны найти преступников немедленно, иначе будут новые трупы.
Все это случилось за каких-то пять дней.
Он написал докладную для Бьёрка. Чтобы кто-нибудь сунул ее ему в руки прямо в аэропорту.
Валландер зевнул. На часах было без четверти четыре. Больше всего он устал от мыслей об отце. Он очень боялся, что в больнице для него не найдется места.
Листок с именем сестры по-прежнему был приклеен к телефону. Первое, что он должен сделать утром.
Он снова зевнул. Почувствовал, что от него несет потом. В это мгновение в дверях показался Ханссон.
Валландер сразу увидел по нему: что-то произошло.
— Есть новости, — сказал Ханссон.
— А именно?
— Только что позвонил какой-то парень из Мальмё. У него угнали машину.
— «Ситроен»?
Ханссон кивнул.
— И он обнаружил это в четыре часа утра?
— Он собирался пораньше выехать на какую-то ярмарку в Гётеборг.
— Парень заявил в полицию в Мальмё?
Ханссон кивнул. Валландер потянулся к телефону.
— Тогда вперед, — сказал он.
Полицейский в Мальмё обещал опросить пострадавшего как можно быстрее. Номер машины, год выпуска и цвет уже рассылаются по стране.
— «ВВМ-160», — сказал Ханссон. — Серо-голубая «жаба» с белым верхом. Сколько таких в Швеции? Сто?
— Если машину не закопали, мы ее найдем, — сказал Валландер. — Солнце скоро взойдет?
— Часа через четыре, — ответил Ханссон. — Или пять.
— Как только рассветет, нам понадобится вертолет. Займись этим.
Ханссон пошел было к двери, но вдруг остановился.
— Черт! Чуть не забыл. Вот что значит устал.
— Что еще?
— Этот парень, который звонил. Ну, у которого сперли машину. Он полицейский.
Курт Валландер посмотрел на него удивленно:
— Полицейский? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что он полицейский. Как ты и я.
Изрядно помучившись с кнопками, Валландер все же сумел включить будильник на своих наручных часах и отправился вздремнуть в пустую камеру для задержанных. Два часа, сказал он себе, не больше. Когда он проснулся от назойливого жужжания на руке, у него сильно болела голова. Первая мысль была об отце. Он достал из аптечки таблетки и запил их тепловатым кофе. Потом никак не мог решить, сразу позвонить сестре или сначала принять душ. Сначала душ, подумал он. Стоя под струями воды, он почувствовал, что головная боль понемногу отпускает. Но отдохнувшим он себя не ощущал, он понял это, когда тяжело опустился в кресло в своем кабинете. Было уже четверть восьмого. Сестра, насколько он знал, обычно встает рано. Она взяла трубку сразу, будто ждала его звонка. Он осторожно поведал ей всю историю.