– У нас твоя девка, – ответил незнакомец.
– С ней все в порядке? Она жива?
– Жива, жива! – Незнакомец негромко хохотнул. – Очень даже жива! Пока. Хочешь получить ее назад?
– Да, конечно…
– А ты как предпочитаешь – целиком или по частям?
– Что значит… что значит – по частям?
Незнакомец молчал, и до Вадима наконец дошли его слова.
Дашу похитили, и теперь похитители будут диктовать ему свои условия. И если он эти условия не выполнит – ее убьют… Раньше он видел такое только в кино, и вот – оказалось, что в жизни такое тоже бывает, и не с кем-нибудь – с ним!
– Вы… вы не посмеете!
– Очень даже посмеем! Теперь все зависит от тебя!
– Я сделаю все, что вы захотите… но сразу предупреждаю – больших денег у меня нет, и взять их негде!
– Плевали мы на твои деньги!
– Тогда что же вам от меня нужно?
– Твоя жена – не эта девка, а твоя прежняя жена – взяла то, что ей не принадлежит. Ты заберешь это у нее, отдашь нам – и тогда получишь свою девку назад, в целости и сохранности… ну, а если нет – тогда уж пеняй на себя!
– Моя жена? – удивленно переспросил Вадим. – При чем здесь моя жена? Я не понимаю…
– А ты включи мозги! – рявкнула трубка. – Повторяю еще раз для особо умных: ты должен забрать кое-что у своей жены и отдать нам. И будет тебе счастье. На этот раз понял?
– Да, но что это такое? Я же должен знать, что искать!
– Да, разумеется… Твоя бывшая получила на почте посылку. Картонный ящик. В этом ящике здоровенная серебряная штуковина. Похожа на макет собора. Вот это ты нам и принесешь. Понятно?
– Понятно… – протянул Вадим. – А что будет потом?
Но из трубки уже доносились гудки отбоя.
Во второй половине дня к таверне, над дверью которой красовалась вывеска с тремя коронами, подъехал всадник на неказистой сивой кобыле. Сам всадник был под стать этому невзрачному животному – сутулый, невысокого роста, в грязном и поношенном монашеском плаще с опущенным на лицо капюшоном. Путник спешился перед таверной и, поскольку к нему никто не подошел, самолично привязал свою лошадь к коновязи и вошел в таверну.
Толстый кабатчик, увидев его, недовольно скривился и проговорил:
– Мы не подаем милостыню, святой отец. Год был неурожайный, и мы сами едва сводим концы с концами.
Сутулый монах подошел к нему, сверкнул глазами из-под капюшона и прошипел:
– На ш-ш-то мне твоя милостыня? Я, с-с-слава Вс-севыш-шнему, сам могу за себя заплатить!
Бросив на стол перед хозяином таверны монету, он продолжил:
– Вели накормить мою кобылу, да и мне подай какой-нито еды.
– Слушаюсь, добрый господин! – Кабатчик смахнул монету к себе в карман и бросился было на кухню, но странный гость схватил его за плечо неожиданно сильной рукой:
– Пос-стой, мош-шенник! Прежде чем уйдеш-шь, скажи, где твой гос-сть?
– Какой гость? – испуганно пролепетал кабатчик. – О ком вы говорите, добрый господин?
– Ты отлично знаеш-шь, о ком я говорю! О том рыцаре в черном, о том, который приехал на гнедом коне с серебряной уздечкой…
– Я никого сегодня не видел, добрый господин! Никого, кто бы напоминал того, о ком вы говорите!
Монах встряхнул кабатчика:
– Я вовсе не добрый господин, и ты это скоро узнаешь! Говори, куда уехал тот человек?
– Я ничего не знаю! – заверещал кабатчик. – Жан! Гастон! Бертран!
В дверях таверны появились трое рослых крестьян. Один из них держал в руках дубину.
Монах повернулся к двери и сбросил капюшон, открыв лицо, обезображенное страшными язвами. На этом лице два глубоко посаженных глаза горели, как два угля.
Крестьяне попятились, испуганно крестясь.
– Сатана! – пролепетал один из них, и все трое сбежали, оставив хозяина один на один со страшным незнакомцем.
– Пос-следний раз спраш-шиваю, куда он поехал?
– Он уехал по той тропе, что уходит на восток, мимо кладбища! – испуганно проговорил кабатчик. – Я слышал, как он сказал, что заночует в Фенеллоне…
– Давно бы так! – Монах разжал руку, выпустил кабатчика и добавил: – Лучше быть живой мышью, чем мертвым львом!
Анна поднялась по лестнице мимо вахтера и вошла в большой зал библиотеки.
Зал был заставлен ровными рядами столов с одинаковыми зелеными лампами. За этими столами тихо сидели немолодые мужчины и женщины. В зале царила торжественная музейная тишина, нарушаемая только шелестом страниц.
За стойкой в конце зала расположилась бледненькая невзрачная женщина лет сорока, в очках, с собранными в пучок рыжеватыми волосами. Анна подошла к ней и положила локти на столешницу.
– Слушаю вас, – прошелестела библиотечная дама. Голос у нее был такой же выцветший и высохший, как внешность.
– Мне нужна вот эта книга. – Анна положила перед ней листок с библиотечным кодом.
– А вы у нас, кажется, первый раз? – Библиотекарша посмотрела на Анну с подозрением, как будто та была потенциальной террористкой.
– Я – да, первый, – чистосердечно призналась Анна. – Но я не для себя. Мой друг, ваш постоянный читатель, просил найти для него эту книгу. Сам он сейчас не может прийти, он вообще не может ходить…
– Вот как! – Судя по выражению лица, подозрения библиотекарши только усилились. – А имя у этого друга имеется?
– Разумеется. Его зовут Иван Иванович Кукушкин.
– Ах, Ванечка! – Лицо библиотекарши порозовело, глаза заблестели. – Так это для Ванечки книга! Так бы сразу и сказали!
«Ах уж этот Кукушкин! – усмехнулась в душе Анна. – С виду сама скромность, и возраст, а вон как дама оживилась!»
Тут до библиотечной дамы дошли слова Анны.
– Вы сказали, что он не может ходить? – воскликнула она в ужасе. – Что с ним случилось? Надеюсь, ничего серьезного?
Старичок за ближним столом поднял голову и укоризненно взглянул на библиотекаршу:
– Галина Леонидовна, нельзя ли потише?
– Да-да, извините, Юрий Львович! – отозвалась та и испуганным шепотом повторила: – Так что с Ванечкой?
– Под машину попал, – вполголоса сообщила ей Анна.
Библиотекарша вскрикнула, снова вызвав неодобрительный взгляд старичка.
– Но сейчас ему уже лучше, – поспешила Анна смягчить удар. – Только ходить нельзя. Вот он и попросил меня найти эту книгу. Понимаете, скучает, пытается работать…