Четвертым появился мужчина. Он остановился в двух шагах от врача, на мгновение застыл, потом согнулся пополам и положил руки на колени. Он никак не мог отдышаться после долгого и быстрого бега.
Врач подошел к нему и ободряюще потрепал по плечу.
– Все хорошо… Все уже позади… Мужчина поднял голову. Его лицо было мокрым – то ли от пота, то ли от воды. А может быть, и от слез.
– Все хорошо? Если б вы видели, что там творится… – Он снова наклонился, и его вырвало прямо на ботинки.
– Ну-ну… – растерянно сказал врач, обходя мужчину. – Все позади, – повторил он.
Наступила короткая пауза – примерно секунд тридцать. Люди, собравшиеся на платформе, с тревогой вглядывались в темноту тоннеля.
Тишину нарушали только булькающие звуки, издаваемые мужчиной. Его желудок никак не хотел успокаиваться.
Врачи, фельдшеры, водители, рабочие и милиционеры переглядывались друг с другом и поспешно отводили глаза.
«Это… все? Неужели больше никого не будет?»
Тридцать секунд тянулись томительно долго. Напряжение нарастало с каждой секундой. Казалось, все слышали этот безжалостный секундомер, отсчитывающий уходящие мгновения.
И вдруг – словно что-то прорвало. Тоннель наполнился криками, плачем, стонами, руганью. На станцию повалила обезумевшая толпа – грязные, мокрые, испуганные, испачканные чужой и собственной кровью люди.
Они спотыкались, падали, перешагивали, а то и просто бежали по телам упавших; они не реагировали ни на крики, ни на просьбы, ни на призывы сохранять спокойствие.
Двое милиционеров спрыгнули на рельсы. Они хватали самых обезумевших, прижимали к стенке или к себе, пытаясь привести их в себя.
В это время на «Тушинской» уже появились спасатели. Они действовали быстро и деловито: зажали под мышками снаряжение и побежали навстречу людскому потоку.
Подземный зал наполнился суетой; впрочем, суетой она казалась только с виду. Действия врачей и милиции были четко спланированными и организованными.
К пятачку у «Макдоналдса» подъезжали все новые и новые машины «скорой помощи». Экипажи спасателей прибывали беспрерывно.
У другого выхода, связанного с железнодорожной станцией, остановился черный «БМВ» с мигалкой. Из машины вышел начальник московского метрополитена Маев. Сопровождавший его молодой человек открыл перед ним двери станции универсальным ключом.
В это время на площади перед автобусной станцией разворачивал спутниковую антенну микроавтобус с надписью «НТВ» на боку.
Ирина Гарина, как всегда, опаздывала на работу.
Она и сама не знала, почему так получалось, но ничего не могла с этим поделать. И, как назло, у нее не находилось ни одного приемлемого объяснения.
«Опаздываю, потому что собирала дочку в школу? – Ирина вздохнула. – Она сама собирается. Я скорее мешаю ей, чем помогаю».
Ирина не водила дочь в школу, это делал Гарин. Стало быть, школа, как возможная причина, тоже отпадала.
«Ну может, я опаздываю потому, что слишком надеюсь на машину и выскакиваю из дома в последний момент?»
Она поморщилась. Раньше, когда не было машины, она опаздывала точно так же.
В общем, как ни крути, причина заключалась только в ней и ни в чем больше. Острая мгновенная вспышка раздражения, словно электрический разряд, пробила тело и сорвалась с кончиков пальцев.
«Да ладно, – подумала она. – Ну подумаешь, опаздываю. Ерунда! Подождут».
Ирина работала менеджером в фирме, торгующей медицинскими препаратами – не такая уж ответственная работа. Могут как-нибудь полчаса покрутиться без нее.
«Все равно в это время все пьют кофе и ни черта не делают».
Гарина подошла к зеркалу и взбила волосы, придавая кудрям нарочито небрежный и вместе с тем тщательно продуманный беспорядок. Взяла баллон с лаком и закрепила прическу. Осмотрела себя со всех сторон и осталась довольна.
Из зазеркалья на нее смотрела высокая, стройная, очень («ах-х-х! Очень!») красивая женщина, которой ну никак нельзя было дать ее тридцать четыре года.
«Тридцать – максимум», – подумала она и повернулась в профиль. Расправила складки на черной гладкой юбке и натянула ткань на бедрах. Выделился небольшой животик. Ирина глубоко вдохнула и задержала дыхание.
«Какое тридцать? Двадцать пять, от силы!»
Нет, как бы то ни было, она выглядела значительно моложе своих лет. И вообще сегодня она была очень хорошенькой!
– Ну так… – сказала Ирина отражению. – Не зря старалась. Кстати, именно поэтому я и опаздываю!
Причина была найдена. Конечно же! Сегодняшний день сильно отличался от прочих.
Константинов сказал, что, как только освободится, заедет за ней на работу, и потом они все вместе – Владимир, Ирина и Ксюша – куда-нибудь поедут.
Ирина долго думала, прежде чем решиться на этот шаг. Она сомневалась, но не в себе, а в Константинове.
Одно дело – встреча старых любовников и обоюдно приятные, ни к чему не обязывающие отношения, и совсем другое – семья.
Семья… И в этом она тоже не была уверена – что хочет создать с Владимиром семью. Скорее она хотела быть свободной, избавиться от докучавшего и надоевшего Гарина.
Но Константинов был настойчив и упрям. Ирина тратила слишком много энергии на то, чтобы сопротивляться ему, и в конце концов сдалась.
А уж она по ходу разберется, что к чему. Знакомство с дочерью ни к чему не обязывает. Дать задний ход никогда не поздно.
– Никогда! – Она погрозила отражению в зеркале пальцем и надела светло-бежевый плащ.
Ирина взяла с зеркальной тумбочки сумочку и проверила ключи. Этот подсознательный страх – забыть ключи от дома – преследовал ее постоянно. Сегодня они были на месте.
Она закрыла дверь и спустилась к подъезду, где стояла новенькая четырнадцатая модель «Жигулей».
Автомобиль отозвался мелодичным пиканьем сигнализации. Ирина открыла дверцу, кинула сумочку на пассажирское сиденье и села за руль.
Двигатель пустился легко – с первого же поворота ключа. Она посидела несколько минут, дожидаясь, когда стрелка указателя температуры дрогнет и двинется с места.
«Не забудь снять ручник! Сначала – ручник, потом – передачу!» – напомнила она себе. Это как с ключами от дома – надо постоянно держать в голове, а то обязательно забудешь.
Ирина опустила рукоять ручного тормоза, включила первую передачу и медленно выехала со двора.
Она водила не так давно, поэтому пока не могла отвлекаться на дополнительные раздражители. Радио она не включала.
Ирина Гарина выехала на улицу Свободы, перестроилась в левый ряд, на трамвайные пути, дождалась удобного момента и развернулась.