– Попробуй…
– А можно?
– Ну, против тебя же ничего не нашли…
Не очень-то хотел Прямыхов отпускать Федора, но и под стражей удерживать его нельзя: не было достаточных на это оснований. Не верил он ему, но в должности не понизил и в отпуск отправлять не стал. Даже машину свою дал, чтобы Федора отвезли в Подречную.
Обыскивали дом – вещи не на своих местах, ковровая дорожка в сенях скомкана, на полу натоптано. И все-таки бардака не было: вещи не раскидывались, мебель не переворачивалась. Бритва на месте, утюг тоже, а без этого сейчас никак.
Помылся Федор в летнем душе, побрился. В форме он тюремную ночь провел, измялась она, поэтому пришлось браться за утюг.
Он уже доглаживал брюки, когда гавкнул Барс. Федор выглянул в окно и увидел Ольгина. Лейтенант не стал ждать, когда его пригласят в дом, сам открыл калитку, зашел во двор. И в дверь даже не постучал, войдя в избу.
– Я смотрю, ты уже здесь как дома себя чувствуешь, – едко усмехнулся Старостин. – Освоился уже вчера, да?
– В смысле, освоился? – насупленно глянул на него парень.
– Ну, когда за туфлями сюда ходил, потом с обыском приходил, да?
– Так это Прямыхов… – потупился Ольгин. – Он спросил, где вы живете, ну, я показал…
– А мне позвонить не мог?
– Прямыхов сказал, что не надо…
– Он сказал, а ты послушался. Молодец, может, капитана сразу получишь. И место мое займешь.
– При чем здесь это?
– Ну да, ты же у нас исключительно за справедливость.
– Да, за справедливость… И не поверил я, что вы Шадрина убили, – мотнул головой Ольгин. – Сначала поверил, а потом понял, что здесь что-то не то…
– Что здесь не то?
– Ну, не могли вы замаранные туфли оставить у порога…
– Так я же оборотнем был, а когда в человека превращался, плохо соображал…
– В оборотня? – прыснул в кулак парень.
– А что здесь смешного? Прямыхов всерьез так считает.
– Потому и смешно…
– А народ что говорит?
– Что народ? Никто же не знает, зачем вас в город увезли.
– И никто не сказал?
– Ну, я же все понимаю.
– Хорошо, что такой понятливый…
– А что плохо?
– Все плохо… Как туфли с грязью у меня оказались?
– А это ваши туфли?
– В том-то и дело, что мои. В сарае лежали…
– Ну, тогда кто-то их взял, пока вас не было.
– Мы все задним числом умны, – усмехнулся Федор.
– Почему задним? Я и раньше так думал. Еще до того, как вас освободили.
– Ну да, ну да.
– Нет, серьезно. Если бы не думал, вы бы до сих пор сидели, – с заговорщицким видом взглянул на него лейтенант.
– Это ты о чем?
– Косогоров орудие убийства у вас искал.
– И что?
– Искал и не нашел.
– Я знаю.
– А я нашел.
– Что?! – Старостин нащупал спинку стоящего чуть в стороне стула, подтянул его к себе и сел. Нет, ноги не ослабли, но ему вдруг понадобилась опора.
– Заточка там под забором лежала, – махнул рукой куда-то вправо Ольгин.
– Заточка?
– Да, прут стальной, «тридцатка», одна сторона заточена, другая изолентой обмотана. Под изоленту кровь натекла…
– И как она там оказалась?
– Не знаю… Кто-то ее в огород забросил. Как будто вы ее через соседский забор перебросить хотели, но не добросили…
– Как будто?
– А зачем вам заточку с собой сюда нести? – спросил Ольгин, настороженно глядя на него.
Похоже, он не до конца верил в его невиновность. Но заточку все-таки спрятал. Это уже хорошо. Даже очень…
– Ну, я же оборотнем был, голова волчья… – невесело пошутил Старостин. – А если серьезно, подбросили ее. Ты правильно все сделал…
– Вот и я так думаю, – натянуто улыбнулся парень.
– Только сомневаешься… И правильно делаешь, я бы на твоем месте тоже сомневался. Заточка где?
– Ну, есть место… Показать?
До Федора вдруг дошло, что он мог стать жертвой банальной провокации. Сейчас он купится на жестокий розыгрыш, поедет смотреть заточку, а попадет к Прямыхову в лапы. «Что, Федор Георгиевич, совесть нечиста, от улики хочешь избавиться?»
– Зачем?
– А разве вам неинтересно?
– Интересно. Чем Шадрина убивали, знать интересно. Но я не спешу. Смысла нет спешить. Там же нет моих пальчиков. И быть не может…
– А как же экспертиза? Может, там под изолентой кровь Молодова и Голикова?
– А почему под изолентой, а не на самом клинке?
– Так чистый клинок. Он в воде побывал… Ну, не совсем чистый, в микротрещинах что-то осталось…
– Все предусмотрели, паразиты.
– Кто предусмотрел?
– Убийца. Который подставить меня пытается.
– А почему во множественном числе?
– Да потому, что с ним еще кто-то. Где-то здесь осиное гнездо. И нам с тобой его надо найти. Найдем гнездо, найдем и убийцу… Кстати, как там в элитном поселке? Народ не разъезжается?
– Да Розановы вчера уехали, – кивнул Ольгин. – Может, еще кто-то сегодня снялся. Паника там началась…
– А про Голикову что знаешь?
– Ничего. Не видел, не знаю…
– Машина моя где?
– В участке…
Старостин оделся, отправился за машиной. В свой территориальный пункт заходить не стал, сразу же поехал к Голиковой. Уж очень много вопросов накопилось к ней.
И еще один вопрос появился, когда он жал на клавишу звонка у калитки ее дома. Не так давно они вместе таким вот образом пытались достучаться до Катерины, которая долго им не открывала. Собака тогда за домом гавкнула, как будто кто-то проскочил мимо нее. Сейчас не залаяла, а тогда подала голос. И тарелка с недоеденным борщом тоже вспомнилась.
Федор тогда заметил неладное, даже Катерину уличил. Зато Голикова не обратила на это внимание. Может, просто не заметила ничего подозрительного, а может, сделала вид.
Катерина взяла все на себя, дескать, любовника к себе привела. Может, на самом деле так было, а возможно, она просто хотела выслужиться перед хозяйкой. Кто знает, может, это был не просто гость, а тот самый человек, который убил сначала Голикова, а затем и Молодова, чтобы вызволить из беды своего работодателя или любовницу…
Федор пожалел о том, что позвонил Надежде. Надо было сначала поговорить с Катериной наедине. Она-то, возможно, и не подозревает, какую роль ее мнимый любовник играет в жизни Голиковой. А если знает, то тем более с ней надо серьезно поговорить.