— Приехали, выходи. — Парень из клуба толкает ее в бок. — И без фокусов, имей в виду.
Дана выходит из машины. Ей немного зябко, в салоне работала печка, а снаружи мороз. Она оглядывает темно-зеленый внедорожник и удовлетворенно кивает:
— Люблю большие машины.
— Я тоже. — Парень толкает ее в сторону большого дома. — Но тебе это уже ни к чему. Могу пообещать прокатить тебя еще раз — вернее, твой труп.
— Именно на этой машине? Заметано. Смотри, ты обещал.
Парень потрясенно смотрит на Дану.
— Ты сумасшедшая?
— Наверное. А что, похоже?
Парень ничего не отвечает, и они молча продолжают свой путь к дому. Это большое строение из белого камня, вокруг разбит огромный парк с бассейном и фонтанами. Дана понимает, что сейчас она ничего не может предпринять, вокруг стоят охранники. Может быть, потом.
— Здесь летом, наверное, очень красиво.
— Точно. — Сопровождающий смотрит на нее с опаской. — Послушай, ты что, совсем не соображаешь? Ты не понимаешь, во что влипла?
— А что это меняет? Со мной или без меня — летом здесь чудесно. Эти деревья привозили и высаживали уже взрослыми. Удивительно, что они принялись.
— Чего бы им не приняться? Китайца привезли за ними ухаживать.
Они входят в дом. Дана понимает, что охранники снаружи, скорее всего, ничего не подозревают о том, что задумал их хозяин. В подобные дела нельзя посвящать слишком многих, это опасно и неразумно. Вот почему так коротка цепочка: Танкер — Майор — и несколько дуболомов. Так надежнее.
— Давай, спускайся.
Конвоир толкает Дану в спину. Она послушно идет к лестнице, ведущей в подвал. Парень опять подталкивает ее, и в какой-то момент Дана спотыкается и падает со ступенек.
— Ты, бегемот, я из-за тебя ногу вывихнула!
— Глупости. — Верзила наклоняется к ней. — Давай, топай.
— Помоги подняться. — Дана протягивает руку. — Или ты боишься?
— Тебя?
Парень протягивает ей руку, он стоит выше, и ему приходится нагнуться. Дана с силой бьет его ногой в кадык. Он хватается за горло и валится прямо на нее, она изо всех сил старается погасить шум.
— Ну, вот, смотри, что мы наделали. — Дана смотрит в неподвижные глаза парня. — Ты совсем умер. Видишь, какой ты идиот?
Дана проворно обшаривает карманы злополучного конвоира. Вот ее «беретта» и нож. И пистолет «ТТ» под мышкой у трупа — в кобуре.
— Извини, я заберу это. — Дана поднимается. — Что же мне с тобой делать?
Она тащит тело вниз по ступенькам и прячет его под лестницей, в небольшом помещении, где стоят ведра и пылесос. Дана устраивает труп за коробкой с пылесосом, ноги прикрывает тряпками. Слышно, как внизу открылась какая-то дверь.
— Ну, где они?
Дана вздрагивает и снова чертыхается. Она знает этот голос. Вот что значит — понадеяться на других. Это голос Майора.
«Мягкотелые идиоты отпустили его. — Дана кипит от злости. — И теперь я в такой заднице, что и представить невозможно. Ну, ребята, я вам это при-помню».
Дана сжимается в комочек в своем импровизированном убежище. Скорее всего, дом напичкан камерами слежения, но на этой лестнице камер нет. И те, кто смотрит на экраны, видели, как они вошли в дом. По всем расчетам, Дана должна быть уже в подвале, ее там ждет комитет по встрече с оркестром. Она понимает, что через несколько минут ее начнут искать.
— Никуда они не денутся отсюда.
Этот голос Дана тоже слыхала — по телефону. Она лихорадочно соображает: для того чтобы выйти из дома, ей придется сначала разобраться с теми, кто в подвале. Это единственный выход.
Дана осторожно спускается по ступенькам. Перед ней массивная деревянная дверь, обитая полосками стали. Здесь все отделано в духе Средневековья: стены сложены из серых каменных блоков, дверь очень подходит к интерьеру. Камер слежения не видно.
«Танкер неоригинален. Отделывать вход в подвал в духе казематов Бастилии — просто глупо. Впрочем, это отлично отражает суть творящегося здесь».
Дана осторожно открывает дверь и входит. Спиной к ней за мониторами скучает худощавый субъект, одетый в светлый костюм. Пол комнаты покрыт ковролином, он гасит шум шагов. Дана захлестывает шею сидящего поясом, снятым с трупа охранника. Вместо того чтобы выхватить пистолет из-под мышки, парень обеими руками вцепляется в удавку. Дане всегда казалось, что это глупо. Ведь вдоха хватило бы на то, чтобы вытащить оружие и выстрелить в нападающего, ан нет, рефлекс!
Дана немного ослабляет хватку:
— Кто в подвале? Говори, или я тебя придушу.
— Не надо. — Он судорожно пытается вдохнуть, но получается у него неважно. — Там… хозяин и Майор.
— И все?
— Все.
— Какова процедура?
— Охранник вталкивает тебя в комнату, а сам остается здесь. Стены… звуконепроницаемые.
— Разумная предосторожность.
Дана потуже затягивает удавку, и парень тыкается носом в кнопки. Дана бьет его по голове и снимает пояс с шеи. Пульс у него слабый, но есть. Она обыскивает его и забирает пистолет, засовывает за пояс.
— Думаю, в ближайшее время ты мне ничем не помешаешь.
Дана отключает систему от питания, и мониторы гаснут. Она идет по коридору к следующей двери.
— Ну, наконец привел! Останься за дверью. — Майор выглядит избитым, но, несомненно, живым. — Танкер, смотри, кто к нам пришел!
Дана оглядывает комнату. Больше всего это помещение похоже на рабочее место палача и, вероятно, таковым и является. В углу оборудована дыба, посредине стоит кресло с креплениями, дальше — стол, похожий на прозекторский, на лотке разложены устрашающего вида инструменты.
— Впечатляет? — Дана оглядывается и видит того, кто говорит. — Все это — подлинники. Представь себе, этот стол и инструменты использовали в одном концлагере во времена Второй мировой. А более примитивные орудия — из разных концов Европы, шалунья-инквизиция накопила богатейший опыт в богоугодном деле развязывания языков.
Танкер изменился. Дана понимает, что это именно он, но ее сознание отказывается отождествить этого импозантного холеного красавца с тем злобным крысенком, которого она когда-то знала. Прежними остались только глаза — бледные, холодные и полные злобы на весь свет. Дана думает о том, что он, наверное, никогда не знал, что такое любовь или счастье. Природа дала сбой, из-за чего у него отсутствует часть мозга, ответственная за эти эмоции. Дане вспоминается Крат. Этот парень — того же поля ягода, и всегда таким был. Некоторые люди рождаются тварями, это неправда, что все младенцы одинаковы. Кое-кто несет в себе зло. Потому что ничем больше нельзя объяснить появление таких вот парней с прицелами вместо глаз.