– Ты был берчистом?
Кларк вздохнул и перевернул лист в свадебном альбоме.
– Очень недолго. Примерно год. Только эти люди действовали хоть и активно, но скрытно.
– Оуэн знал, что против него?
– Наверное. Но я был всего-навсего детективом, расследующим квартирные кражи. И почти не разговаривал с Биллом Оуэном.
– Кто же тогда был всерьез против Оуэна? Кто хотел его выжить?
Кларк поднял альбом, чтобы Мерси могла его видеть. Улыбаясь, показал фотографию Марселлы на пляже в Мексике. Они проводили медовый месяц в Акапулько. Марселла была похожа на любовниц Джеймса Бонда – копна волос, упругая грудь, большие темные очки, бикини.
– Папа, я задала вопрос.
– Самым заметным – Бэк Рейнер. Популярный, авторитетный, отличный лейтенант. Эд Вейл тоже играл роль. Потом много рядовых полицейских – Норт, Уилберфорс и прочие. Джим О'Брайен был очень откровенным молодым полицейским, фанатичным берчистом. Смешным. Крепколобым.
– Отец Эвана?
– Да. Странное дело, из всех, с кем я служил, от него, казалось, меньше всего можно было ждать самоубийства, Никогда не знаешь, у кого сдадут мозги.
– На чьей стороне был Пат Макнелли?
Кларк кивнул.
– Пат не высовывался. Сторонником Оуэна не являлся, но и не афишировал этого.
– Оуэн подал в отставку неожиданно?
Кларк закрыл альбом и пожал плечами:
– Все удивились. По-моему, ему просто надоело. Мерси, можно спросить, зачем тебе это все? Я не вижу никакой связи между политикой управления и Патти Бейли. Об этом деле просто забыли в той неразберихе, как и о многих других. Не бейся всякий раз лбом о стену.
– Папа, послушай. Кто-то убил Патти Бейли и тщательно замел следы. Дело это достается Торнтону, толковому молодому детективу, но он ничего не может найти. Ему кажется, будто труп перевезли с места преступления. Он говорит, что на него не наседали с требованием найти убийцу. Ни Оуэн в шестьдесят девятом году, ни сменивший его Вэнс Патнем. Ни его напарник Раймерс, который возглавил группу расследования убийств и поручил ему это дело. Торнтон заявляет, что в шестьдесят девятом году убитая проститутка никого не волновала. Гландис твердит то же самое. Но у меня возникает вопрос – почему? Назвать этих людей некомпетентными нельзя. Они профессионалы. Так почему же это убийство их не волновало? Ты говоришь, о нем забыли в неразберихе. Пусть так, папа, но я хочу выяснить... в какой неразберихе? Они были очень заняты. Мы всегда очень заняты. Не знали, когда шериф подаст в отставку. Ну так и мы не знаем, когда Брайтон подаст в отставку, однако не забываем о деле Обри Уиттакер в так называемой неразберихе. Возникает вполне естественный вопрос: а если кому-то это убийство было на руку? Вопросы, на мой взгляд, вполне законные. Ты называешь это «биться лбом о стену»?
Кларк дружелюбно кивнул и улыбнулся:
– Да, называю. Но доводи это дело до конца. Возможно, ты права, а я ошибаюсь. Только объектом расследования должно быть преступление, а не весь мир.
Мягкий отцовский тон заставил Мерси устыдиться. Ее пыл угас при гнетущей мысли о встрече в семь часов с Майком. Она взглянула на часы. Мерси очень любила отца, его беспристрастность и рассудительность могли мгновенно успокоить ее горячность. Ее мать говорила: «Он иногда усыпляет мне сердце».
– Сегодня я получила письмо, – сказала Мерси. – Там написано только «Для П.Б.» – видимо, Патти Бейли. В конверте был ключ, наверное, от камеры хранения в Риверсайде.
Это заинтересовало Кларка. Он спокойно смотрел на дочь, но Мерси догадывалась, что отец напряженно думает.
– Вот как? Чертовски странно.
– Еще бы. Кто-то помогает, или вредит, или шутит. Завтра буду знать больше.
– Значит, кто-то заинтересован в том, чтобы ты распутала это дело или не распутала. Будь начеку, Мерси. Иногда то, что кажется помощью, вовсе не помощь.
– Папа, это еще одна причина засучить рукава. Я распутаю дело Бейли, даже если это будет стоить мне жизни.
Собственные слова Мерси отнесла к числу пяти самых больших глупостей, какие сморозила за всю жизнь.
– Я это не всерьез.
Отец коснулся сухой, прохладной рукой горящего лица Мерси:
– Я знаю. И Тим тоже. Передай Майку привет от меня, ладно?
* * *
Мерси позвонила Саморре домой. Его голос звучал ровно, бесстрастно, словно Пол читал по бумаге.
– Отпечатки, которые я снял в кухне Уиттакер, не совпадают с полученными раньше. Принадлежат не ей и не Майку. Но ни в ДКШ, ни в АСОПОП по тем параметрам, какими я пользовался, идентичных не нашли. Значит, убийца не судимый преступник и не полицейский. Возможно, знакомый номер два, которого слышал сосед, или знакомый номер три – некто, кого мы еще не принимали во внимание. Это он выдвигал ящики и повредил полозья в тот вечер.
Мерси попыталась как-то связать новые отпечатки с тем, что обнаружила в гараже Майка. Это было все равно, как заставить два магнита притянуться друг к другу одноименными полюсами.
– А если они оставлены раньше?
– Что ты имеешь в виду?
– Если эти отпечатки оставлены раньше, они могут принадлежать плотнику, ремонтировавшему ящики, сантехнику, уборщице, которую Обри наняла по объявлению делать за пятьдесят долларов уборку раз в две недели.
– Человеку, которого она наняла выдвинуть ящики, испортить полозья?
– Нет-нет. Я все пытаюсь упростить.
– Мерси, от порошка отпечатки появились очень быстро. Они свежие. В кухне шла какая-то борьба, но не с Обри Уиттакер.
Как ни пыталась Мерси соединить улики, у нее ничего не получалось.
– Очевидно, их оставил Моладан.
– Нет, я проверял. А может, тот тип из церкви, который купил пистолет для защиты?
– Ланс Спартас.
– Завтра я возьму его в оборот. Он с удовольствием оставит мне полный набор отпечатков.
– Не будь слишком суров, он до смерти боится, что в церкви обо всем узнают.
Долгая пауза.
– Пол, собственно, я звоню, чтобы узнать, как ты держишься.
– Превосходно.
Тот же бесстрастный тон.
– Как Джанин?
– Парализована от ступней до талии. Никакой надежды нет.
– Черт, – негромко произнесла Мерси.
Саморра молчал. Чего она ждала: что он будет утешать ее?
– Пол, что я могу для нее сделать?
– Совершенно ничего.
– А для тебя?
– Пусти мне пулю в голову. Буду признателен.