Через несколько часов Джэнсон услышал негромкие шаги босых ног по терракотовым плиткам. Женщина наконец вышла из своей спальни, накинув хлопчатобумажный халат. Джэнсон встал. У него в голове слились в сплошной хоровод имена и даты, мутный поток фактов, из которого он еще не отфильтровал крупицы правды.
— Шикарное место, — сказала женщина. Джэнсон был рад возможности отвлечься.
— Триста лет назад здесь, на склоне горы, был построен монастырь. Затем почти все здания были разрушены, а то что осталось, заросло лесом. Мой друг, купив это место, вбухал в него много денег, превратив развалины в этот уютный коттедж.
Джэнсона привлекли сюда не красоты здешних мест, а положение дома, уединенное и изолированное. В окна фасада был виден зазубренный горный пик, возвышающийся над лесом. Зеленое покрывало тут и там разрывалось серыми полосами обнаженных каменных россыпей — издалека деревья казались мхом, облепившим склоны горы. Пик вырисовывался на фоне лазурного неба, в котором кружили, медленно поднимались и стремительно падали вниз черные птицы. Их движения казались координированными, но какими-то бесцельными. Вдалеке стояла увитая виноградом беседка, а рядом с ней возвышалась колокольня, одно из немногих уцелевших сооружений монастыря, насчитывающая несколько столетий.
— То, где я была, нисколько не напоминает обычный коттедж, — заметила женщина.
— Ну, мой друг в ходе восстановительных работ обнаружил много уцелевших фресок. Кроме того, он собирал настенную живопись и в других виллах. У него на этот счет маленький бзик.
— Да, кстати, а кто этот друг?
— Один бизнесмен из Монреаля. «Друг» — это преувеличение. Если бы этот коттедж действительно принадлежал моему другу, я обошел бы его стороной — риск был бы слишком велик. Аласдэр Свифт — всего лишь человек, которому я в прошлом оказал кое-какие услуги. Он всегда приглашал меня заглянуть сюда, если я буду проездом в Северной Италии. Сам он проводит здесь несколько недель в июле, все остальное время в коттедже никто не живет. Я решил, что мы сможем перевести здесь дух. Кроме того, тут имеется качественное оборудование: спутниковая тарелка, высокоскоростная выделенная линия Интернета. Все, что может понадобиться современному деловому человеку.
— Все, кроме горячего кофе.
— На кухне есть пакет кофе. Почему бы тебе не приготовить нам по чашечке?
— Поверь мне, — возразила женщина, — это не лучшее предложение.
— Да я не слишком привередливый, — заверил ее Джэнсон.
Она мрачно выдержала его взгляд.
— Я не готовлю и не варю кофе. Можно было бы сказать, что я неистовая феминистка, но на самом деле я просто не умею. Я этим вовсе не хвалюсь. Наверное, это все потому, что моя мама умерла, когда я была еще совсем маленькой.
— По-моему, это, наоборот, должно было превратить тебя в стряпуху.
— Ты не знаешь моего отца. Он не хотел, чтобы я болталась на кухне. Вроде бы это было неуважением к памяти матери или что-то в таком духе. Правда, он научил меня разогревать в микроволновке готовый обед и выскребать его из фольги на тарелку.
Джэнсон пожал плечами.
— Горячая вода. Молотый кофе. Как-нибудь сама догадаешься.
— С другой стороны, — продолжала женщина, заливаясь краской, — я чертовскихорошо обращаюсь с оружием. И меня считали мастером в оперативной работе — слежка, скрытое наблюдение и тому подобное. Так что, если бы ты захотел, то мог бы с толком использовать меня. Но ты ведешь себя так, будто у тебя в башке только сопли и ореховая скорлупа.
Джэнсон расхохотался.
Она не ожидала от него такой реакции.
— Так говорил мой отец, — смущенно объяснила она. — Но я готова повторить эти слова. Не считай меня никчемной дешевкой. Как я уже говорила, я смогу тебе пригодиться. И ты сам это знаешь.
— Я даже не знаю, кто ты.
Он задержал взгляд на сильных, правильных чертах лица, на высоких скулах и полных губах, поймав себя на мысли, что уже почти перестал замечать синяки и ссадины.
— Меня зовут Джессика Кинкейд, — сказала женщина, протягивая руку. — Свари-ка ты нам кофе. И мы посидим и поговорим по душам.
Пока содержимое кофейника переправлялось в чашки, а затем в желудки, в сопровождении яичницы и ломтей хлеба, оторванных руками от большого круглого каравая, Джэнсон успел кое-что узнать о своем несостоявшемся палаче. Джессика родилась и выросла в крохотном городке Ред-Крик, штат Кентукки, затерявшемся в Кемберлендских горах. Ее отец содержал единственную в городе заправочную станцию и тратил почти все свои деньги в местном оружейном магазине.
— Он всегда хотел, чтобы я была мальчиком, — объяснила Джессика, — и я нередко забывала, что родилась девочкой. Первый раз он взял меня с собой на охоту, когда мне было еще лет пять-шесть. Отец считал, что я должна заниматься спортом, уметь починить машину и бить утку влет пулей, а не зарядом дроби.
— Маленькая Энни Оукли [43] .
— Черт, — усмехнулась она, — именно так меня звали ребята в школе. Наверное, я вселяла в них страх:
— Кажется, я начинаю понимать, что к чему. Машина ломается, твой дружок направляется пешком к ближайшему телефону-автомату, а ты тем временем перебираешь карбюратор. И через несколько минут двигатель с ревом оживает.
— Что-то вроде того, — подтвердила она, улыбаясь воспоминаниям, вызванным его словами.
* * *
— Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что ты не вписываешься в стандарт обыкновенного сотрудника Кон-Оп.
— И в Ред-Крике я выделялась из толпы. Мне было шестнадцать, когда я закончила школу. На следующий день я выгребла всю выручку из кассы заправки, села на автобус и тронулась в путь. Рюкзак был набит дешевыми детективами в бумажных переплетах, про агентов ФБР и прочее дерьмо. И так я добралась до Лексингтона. Не поверишь, я еще ни разу в жизни там не была. Я вообще нигде не была — отец не хотел и слышать об этом. Таких больших городов я еще не видела. Направилась прямиком в отделение ФБР. Там за столом сидит толстая секретарша в годах. Я уговариваю ее дать мне анкету. Я тогда была еще нескладным подростком, кожа да кости, в основном кости, но тут появляется молодой федерал, и я начинаю как сумасшедшая строить ему глазки. Он говорит что-то вроде: «Ты уже прошла собеседование?» А я ему: «А почему бы вам самому не устроить мне собеседование, потому что вы непременно возьмете меня на службу, и это будет лучшее, что вы сделаете в жизни». — При воспоминании об этом Джессика густо покраснела. — Ладно, я была молодой. Даже не знала, что для того, чтобы стать агентом, требуется высшее образование. Так вот, этот парень и еще один тип в костюме начинают надо мной смеяться, поскольку работы у них в тот день все равно не было. А я им говорю, что могу попасть во все, во что прицелюсь. Они ради смеху ведут меня в тир в подвале. Дескать, «мы понимаем, что ты хвастаешь, но все же дадим тебе попробовать». И вот я в тире, они советуют мне заткнуть уши и спрашивают, умею ли я обращаться с пистолетом 22-го калибра.