Она постаралась сохранить бесстрастное выражение лица:
— Он заставляет ладони потеть, сердце — учащенно биться. Из-за него пересыхает во рту и утрачивается способность трезво мыслить.
Его зеленые глаза задумчиво посмотрели на нее.
— Правда? Значит, вот что я делаю с тобой сейчас?
Внезапно Кейт стало нечем дышать.
— Я… э-э… Мы обсуждали теорию.
Рассмеявшись, Грант откинулся на спинку стула и сделал глоток вина:
— Вы живете в скучном стерильном мире, доктор Диксон.
Она почувствовала острую необходимость защитить то, чем занимается.
— Полезно понимать суть подобных вещей. Знать, к чему они могут привести.
— Правда? Что плохого могло бы произойти в противном случае?
— Мы могли бы неправильно истолковать происходящее. Сделать неправильный выбор.
— Некоторые вещи находятся вне нашего контроля. Разве есть закон, который запрещает нам наслаждаться друг другом, пока нам обоим этого хочется?
Его намек возмутил ее. Неужели вероятность чего-то большего полностью исключена?
— На карту поставлено слишком многое.
Наконец его глаза посерьезнели.
— Это верно. Неужели мы уже все испортили?
— Мы не сделали ничего такого, что было бы нельзя исправить.
Он медленно кивнул:
— Хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты потом страдала.
— А как насчет тебя самого?
Грант пожал своими широченными плечами:
— За себя я не переживаю. Я выживу.
— Из этого следует, что ты за меня переживаешь?
Для человека, не привыкшего лезть за словом в карман, он молчал слишком долго.
— Я не хочу причинить тебе боль.
— Почему?
— Потому что ты этого не заслужила.
— Мы с тобой друзья, Грант?
— Ты была другом моего отца. Более близким, чем я себе это представлял сначала.
Кейт расправила плечи:
— Я никогда не ужинала с твоим отцом. Никогда не ночевала в его доме.
— Полагаю, в машине ты с ним тоже не целовалась.
Ее щеки вспыхнули от смущения.
— Наши с тобой отношения отличаются от тех, что связывали тебя с моим отцом, — продолжил он.
— Надейся, — поддразнила его она.
Он покачал головой:
— Я точно знаю.
— Вы с ним почти не общались. Откуда ты можешь знать, что между нами ничего не было?
Грант поморщился:
— Я знаю, потому что видел, какими влюбленными глазами он смотрел на мою мать. Такая любовь не проходит никогда.
— Твоя мать умерла рано, и он слишком долго жил без нее.
— В этом и была трагедия.
— Ни за что бы не подумала, что ты принадлежишь к тем людям, которые верят в настоящую любовь.
— Возможно, мне не следовало бы этого признавать, но так трудно не заметить ее отсутствия в сегодняшнем мире.
Кейт была поражена тем, что его мнение по этому вопросу совпало с ее. Чтобы скрыть свое волнение, она рассмеялась:
— Любовь все слишком идеализируют. Она не спасла ни твоих родителей, ни моих.
— Это верно, но мы говорили не о любви. Я говорил тебе, что знаю, почему ты не пила вино с моим отцом. — Грант посмотрел на нее через остатки мерло в своем бокале. — Я провел с тобой достаточно времени, чтобы понять, что ты за человек.
— И что же я за человек?
Откинувшись на спинку стула, он наклонил голову и внимательно посмотрел на Кейт:
— Ты открытая. Преданная. Бесхитростная. Ты вкладываешь душу в то, что делаешь. Любишь порядок во всем. Ты совсем не такая, какой я тебя себе представлял.
— И какой ты меня себе представлял?
— Более жесткой. Безжалостной. Несгибаемой.
К ее горлу подкатился комок.
— Похожей на людей, с которыми ты привык иметь дело?
— Да. Я не всегда знаю, как мне с тобой быть, Кейт, — ответил он, опустив глаза.
Она сглотнула:
— Просто будь таким же откровенным, как сейчас. Что бы ни случилось, лучше встретиться с этим лицом к лицу, чем теряться в догадках.
— Так не может быть, Кейт. Мы с тобой по разные стороны баррикад.
Вздохнув, она подалась вперед:
— Мне некогда играть с тобой в игры. Я должна еще столько всего сделать, а время поджимает. Поэтому вне зависимости от того, какую тактику ты выберешь, я буду оставаться открытой. — Выпив залпом вино, она глубоко вдохнула и внимательно посмотрела на Гранта: — Расскажи мне про рекордер.
Его лицо вдруг стало непроницаемым.
— Что?
— Показания прибора не врут. Согласно им, Стелла сегодня рано утром совершила несколько погружений на глубину, затем ее действия стали какими-то странными.
— Странными?
— Она словно поднялась высоко над уровнем моря, затем долго двигалась по горизонтальной поверхности, после чего резко опустилась вниз. Прибор был сухим с утра. Показания датчиков влажности были нулевыми.
Грант стиснул зубы, и на его щеке дернулся мускул.
— На что ты намекаешь?
— Я ни на что не намекаю. Я просто пытаюсь разобраться в показаниях прибора. Они свидетельствуют о том, что рекордер не был вынесен на берег волной в бухте Дэйва.
— Возможно, произошла какая-то ошибка.
— Приборы стоимостью в двадцать тысяч не ошибаются.
Поднявшись из-за стола, Грант направился к кухонной стойке, чтобы налить себе еще вина.
— Осторожнее, Кейт. Еще немного, и я могу начать думать, что ты считаешь меня лжецом.
Проследовав за ним, она, спрятав за спину дрожащие руки, встретилась с ним взглядом:
— Меня не интересует, солгал ты или нет. Меня интересует, почему ты почувствовал необходимость это сделать.
Его взгляд посуровел, и он сложил руки на груди.
— Полагаю, у вас есть гипотеза, доктор?
Она улыбнулась, обрадованная тем, что ей удалось так быстро загнать его в угол.
— Конечно есть. Спасибо, что спросил. Возврат рекордера не внесет качественных изменений в мой проект, но благодаря тебе мне не придется продавать свою квартиру. За это большое тебе спасибо.
Подняв свой бокал, Грант с сарказмом протянул:
— Пожалуйста.
Но Кейт не позволила себе смутиться сейчас, когда имеет перед ним такое преимущество. Нет, так легко ему от нее не уйти.