Я сделала над собой усилие и улыбнулась и даже пробормотала что-то подходящее к случаю. Под тем предлогом, что мне нужно поставить на место чашку, я слегка подвинула стул — так, чтобы Магнус оказался в моем поле зрения. За благодушной маской я, как мне показалось, разглядела в его глазах искорки удовольствия. «Нужно сохранять спокойствие, — подумала я, — я не стану играть ему на руку». Но следующее замечание миссис Брайант еще больше выбило меня из колеи.
— Ваш муж говорил мне, миссис Раксфорд, что он стал теперь хозяином Раксфорд-Холла. После всех этих ненужных проволочек вы должны быть в восторге.
Когда я согласилась выйти замуж за Магнуса, я сказала ему, что не хочу никогда ничего слышать о Раксфорд-Холле; со времени нашего отчуждения я не раз задумывалась, почему он молчит об этом сюжете, зная, что упоминание о нем способно причинить мне боль. Теперь же у меня возникла мысль, вызвав чувство холодного ужаса, что все они действуют согласованно, стараясь довести меня до истерического срыва, который оправдает мое заключение в сумасшедший дом. Стены роскошной, излишне изукрашенной гостиной миссис Брайант, казалось, стали смыкаться вокруг меня. Я опустила голову, не решаясь довериться своему голосу.
— Холл, разумеется, в очень запущенном состоянии, — совершенно спокойно произнес Магнус. — Но я уверен, что комнаты для нашего эксперимента могут быть приведены в порядок и стать удобными для жилья. Миссис Раксфорд еще ничего не слышала об этом, — продолжал он. — Мне не хотелось беспокоить ее до того времени, когда с имением все будет в порядке.
Я ждала, чтобы он сказал еще что-нибудь, но он молчал. Все взоры обратились ко мне, будто я — актриса, пропустившая свою реплику.
— Эксперимент? — произнесла я, с отвращение слыша свой дрожащий голос.
— Да, моя дорогая, — сказал Магнус. — Вы, я уверен, припомните тот вечер, когда мы впервые встретились с вами: я тогда упомянул, что Холл был бы идеальным местом для спиритического сеанса, который будет проводиться на строго научных принципах и, возможно, раз и навсегда решит вопрос о жизни после смерти. Миссис Брайант глубоко интересуется спиритизмом и очень хочет принять участие, как и доктор Риз.
— Я действительно очень этого хочу, — сказал Годвин Риз. Он взглянул на миссис Брайант, демонстративно достал часы и, проконсультировавшись с ними, поднялся на ноги. — А теперь прошу меня извинить, боюсь, что мне придется вас покинуть: неотложный вызов, знаете ли. Я в восторге, что познакомился с вами, миссис Раксфорд; с нетерпением буду ждать возобновления нашего знакомства в очень скором времени.
Его уход был так явно намечен заранее, что для меня не стало успокоением то, что теперь в комнате остался только один врач. Я ожидала, что Магнус продолжит разговор, но вместо него ко мне обратилась миссис Брайант.
— В наши дни, миссис Раксфорд, среди людей, не умеющих мыслить, предубеждение распространилось так широко, что такую возможность просто нельзя упустить. Знаете, даже мой собственный сын пытался заключить меня в сумасшедший дом только из-за того, что я посещала сеансы мистера Харпера.
Я машинально покачала головой.
— Так что, миссис Раксфорд, — настойчиво продолжала она, — я уверена, что вы понимаете наши трудности. Я так глубоко разочарована нашими спиритами-медиумами — не исключая и мистера Харпера, хотя это вовсе не может оправдать чудовищное поведение моего сына, — что я почти отчаялась когда-либо снова вступить в общение с моим дорогим отцом, но тут ваш муж… Это так освежает, дает новые силы, когда встречаешь человека науки с поистине открытым умом… Но я отвлеклась. Я так понимаю, миссис Раксфорд, что вы — одаренный медиум, однако отказываетесь использовать свой дар.
На долгий миг я потеряла дар речи, а миссис Брайант взирала на меня с притворной тревогой. Затем кровь бросилась мне в лицо, и я обнаружила, что говорю:
— Нет, миссис Брайант, вы ошибаетесь. Это вовсе не дар, это проклятье: я не могу им управлять и не стала бы его использовать, даже если бы могла. А теперь вам придется извинить меня — я буду ждать в карете.
Я встала и повернулась, чтобы уйти, не взглянув в сторону Магнуса; к двери я шла, боясь, что не удержусь на ногах, молясь о том, чтобы не упасть в обморок прежде, чем пройду через эту дверь. Гнев нес меня вниз по лестнице и прочь из дома — на тротуар. Перепуганный Алфред помог мне сесть в карету. Только когда я уселась, вся дрожа от наступившей реакции, мне пришло в голову, что я сыграла как раз на руку Магнусу. Я к тому же поняла, что унизила себя, сказав, что буду ждать в карете, однако, прежде чем я успела решиться велеть Алфреду отвезти меня домой, на крыльце появился Магнус.
К великому моему удивлению, он был положительно весел, когда усаживался рядом со мной.
— Я должен извиниться перед вами, моя дорогая, — сказал он благодушно, — за бестактность миссис Брайант. Она привыкла, как вы заметили, всегда настаивать на своем.
— Зачем вы… Как вы могли… — я чуть было не сказала «так унизить меня», но эти слова замерли у меня на губах при мысли об унижении, которому я раньше подвергла его сама.
— Я подумал, моя дорогая, что — поскольку в последнее время наши отношения стали несколько… напряженными — лучше, чтобы такая просьба исходила из уст миссис Брайант, а не от меня.
— Как вы могли подумать такое? — вскричала я. — Я более охотно предпочла бы, чтобы вы сами обратились ко мне… хотя я бы все равно не согласилась… чем предали меня этой тщеславной, вульгарной женщине… — Я чуть было не добавила: «которая стала вашей любовницей или стремится ею стать», но вовремя остановилась.
— Тщеславная и вульгарная — вполне возможно, моя дорогая, но, помимо того, она — наша постоянная клиентка и патронесса. Она уже сделала щедрые взносы на мою работу, и если все сложится удачно и мы станем свидетелями истинного явления духа в Раксфорд-Холле, ее щедрость, несомненно, возрастет… Вот почему я хотел бы, чтобы вы еще раз подумали, прежде чем отказываться.
— Другими словами, вы хотите, чтобы я участвовала в мошенничестве?
— Из всех людей на свете вы, моя дорогая, должны бы знать меня несколько лучше. Это должно стать научным экспериментом, проводимым при свидетелях. Могу вас заверить — эксперимент требует лишь вашего присутствия.
— Значит, вы надеетесь, что я поеду с вами в это злосчастное место, где мой… где погиб Эдуард?
— Да, моя дорогая. — Он говорил тем же благодушным тоном, но теперь в его голосе слышались нотки, напоминающие шелест стали о сталь, словно меч чуть тронули в ножнах.
— А… если я откажусь?
— Я уверен, моя дорогая, вы не откажетесь. Вы еще пока слабы здоровьем, думаю, вам пойдет на пользу краткое пребывание в деревне.
— Но я все еще кормлю Клару и не могу с ней разлучаться, а Холл — не место для грудного ребенка.
— Тогда, возможно, вам пора отлучить ее. Это ведь один из ваших симптомов, моя дорогая, — неоправданное беспокойство о ребенке. До сих пор я ничего у вас не просил: уверен, вы согласитесь, что я не мог бы быть более снисходительным мужем.