Губернатор снова захохотал. Вилли смущенно улыбался. Он не мог понять, то ли дон Диего шутит, то ли действительно его хвалит, ставя в пример своей охране. А еще он чувствовал себя неловко оттого, что они с Кармен скрывались от всех за стеной кустов и теперь их разоблачили, будто нашкодивших котят.
Вилли взглянул на притихшую Кармен, пытаясь всем своим видом сказать, что ее страхи напрасны, с губернатором он в прекрасных отношениях.
— Дон Диего! Мне очень приятно, что вы такого высокого мнения обо мне! — Вилли решился ответить на похвалу. В конце концов, подумал он, молчать просто невежливо. — Мне так нравится у вас на острове. Поверьте, я очень рад, что познакомился с вами и здешними жителями! Вы все необыкновенные и прекрасные люди!
Дон Диего удивленно поднял брови. Кармен скривилась, как от надкушенного лимона.
«Ты еще целоваться к нему полезь, — угрюмо подумала она. Все ее слова, все уговоры и просьбы оказались напрасны. — До чего же Вилли непроходимо глуп!» Девушка попыталась встретиться с ним взглядом, чтобы показать, что нужно молчать, но Вилли уже не замечал ничего вокруг.
— Ваш остров — это рай на земле!
— Мой юный друг, так оставайтесь с нами! — Дон Диего постарался изобразить на лице безмерное радушие. — У меня найдется для вас работенка. И в долгу не останусь. Для преданных и нужных людей мне золота не жалко!
— Ха! — Вилли радостно хлопнул себя по ноге. — Ведь именно это я и говорил.
Он с триумфом посмотрел на Кармен.
— Я бы с радостью! Но поймите меня, дон Диего, это не так просто. Я военный человек, унтер-офицер! Присягу давал. Но я обязательно поговорю с нашим командиром. Он очень умный и добрый. Уверен, что смогу его уговорить разрешить мне остаться с вами.
— Да, да… Ваш капитан… — задумался дон Диего. По его лицу пробежала тень. — Как его здоровье? Да… и как себя чувствует ваш раненый матрос?
— Спасибо, что беспокоитесь, но я давно уже не был на лодке. Знаете, на берегу дел хватает. Но я слышал: доктор жаловался, что нужен госпиталь. У него нет нужного оборудования. Но Пауль жив, и я верю, что наш док справится.
— Пастор Соломон молится за его здоровье. Я ему приказал.
— Спасибо, дон Диего. Я всегда знал, что у вас доброе сердце.
— Пустое… — Губернатор вновь задумался.
Обнаружив в кустах чужака, да еще и штурмана, на которого он давно положил глаз, он подумал, что на ловца и сам зверь прибежал. Из этого молокососа он вытянет все, что ему нужно.
Понятливый Чуи уже зашел за спину Вилли, ожидая команды хозяина.
Смущало лишь то, что во второе случайное исчезновение своего моряка чужаки так просто не поверят. Дон Диего колебался. Был риск все испортить.
К тому же щенячий восторг Вилли окончательно сбил его с толку. Решив еще повременить, чтобы подумать и прийти к правильному решению, губернатор спросил:
— Чем вы так напугали Джила? Он едва не сбил с ног донну Дебору.
Вилли принялся рассказывать, что, когда сзади затрещали кусты, он сам испугался, потому что решил, что это какое-то дикое животное.
Дон Диего, кивая, улыбался.
— Притащи сюда мальчишку, — приказал он Чуи.
— Не надо, дон Диего! Уверен, что Джил сам вернет пилотку. Мне и Кармен об этом говорила.
— Этот негодник должен быть наказан!
— Наказан? Но помилуйте, за что?
— Не спорьте, мой юный друг. Хорошая взбучка пойдет ему только на пользу.
— Дон Диего, прошу вас, не нужно никаких взбучек. Я рассказал вам это лишь для того, чтобы мы вместе посмеялись над маленьким проказником.
Губернатор нервно поиграл желваками. Он очень не любил, когда кто-то пытался ему перечить.
«Надо все-таки запихнуть его в подвал», — подумал он, прикидывая, как это сделать лучше, чтобы никто не заметил.
Неожиданно он заметил торчавшую из-под куртки Вилли кобуру. Точно из такой сумки капитан чужаков выхватил свое оружие, когда стрелял в ягуара!
Дон Диего расплылся в широкой улыбке:
— Да к дьяволу этого Джила! Хороший подзатыльник еще никому не пошел во вред. А скажи мне, мой друг Вилли, тебе нравится вот эта превосходная шпага?
С этими словами губернатор вытащил из ножен прямой и сверкающий полированной сталью клинок.
— Ее ковали не какие-нибудь горе-кузнецы с Эспаньолы, а знаменитые мастера из Толедо!
Вилли зачарованно следил за игрой солнца в драгоценных камнях на выпуклой гарде. Длинная, в полтора метра, с тонким лезвием, шпага притягивала взгляд. Рукоять длиной в двадцать сантиметров, обтянутая шершавой, как наждак, кожей, заканчивалась округлой каплей противовеса.
Конечно же, Вилли нравилась шпага дона Диего. Ведь это был не какой-то музейный экспонат, неизвестно откуда добытый, а самая что ни на есть настоящая шпага шестнадцатого века.
— О-о! Я вижу блеск в твоих глазах! Меру мужественности юноши определяет его любовь к оружию!
Дон Диего рассек воздух, взмахнув перед застывшим Вилли стальным клинком.
— Если хочешь узнать, в кого вырастет маленький мальчик, — понаблюдай, как он смотрит на оружие. Этот взгляд сразу скажет — быть ему купцом, священником или воином! В твоих глазах, Вилли, я вижу огонь воина!
— Я в восхищении от вашей шпаги, дон Диего! — не кривя душой, ответил Вилли.
— Мой мальчик, другого ответа я от тебя и не ожидал! — Дон Диего вновь хлопнул его по плечу. — Шпага — это не грубый меч, способный лишь раскалывать шлемы да дрова. Шпага наделяет руку той волшебной виртуозностью, на которую способно только оружие, отрицающее грубую силу. Да, она не способна разрубить тяжелые доспехи, зато дьявольски хитра и всегда найдет щель в этих доспехах!
Губернатору и самому понравилась произнесенная им тирада, в которой он невольно сформулировал собственные жизненные принципы. Никогда он не рубил доспехи, идя на пролом. Разить в щели и только в щели — был его девиз по жизни.
— Вилли! Ты хотел бы, чтобы эта шпага стала твоей?
— Я… — Вилли растерялся. — Да за такой подарок я хоть к черту на рога!
— Хорошо сказал. Знаешь, я бы с радостью подарил ее тебе. Но оружие нельзя дарить! Его можно завоевать, купить или обменять на другое оружие. Завоевать ты у меня его не сможешь, даже если бы захотел. — Почему-то после этих слов у губернатора по спине вдруг пробежал мерзкий холодок. Проснувшаяся интуиция вскрикнула так громко, что дон Диего даже испугался. С трудом справившись с невесть откуда взявшимся страхом, он продолжил: — А продать ее мне и в голову не придет. Но мы могли бы произвести честный обмен.
— Но у меня нет ничего достойного, что я мог бы вам предложить.
Вилли вспомнил о складном ноже в кармане, но предлагать такую мелочь за роскошную шпагу ему показалось стыдно. Да и оружием такой нож можно было назвать с большой натяжкой.