— Это где такой город?
— Это Ленинград.
— Вот те на! Почти земляки.
— Да? А почему почти?
— Да как тебе сказать… детдомовский я. А где родился, точно и не знаю. То ли под Кемерово. Затем меня перевезли в Ленинград, а потом в Сталино. То ли все наоборот — сначала Ленинград, потом Сталино и Кемерово. Помню только, что был беспризорником и бродяжничал. Потом детский дом и опять бродяжничество.
По башне гулко застучали первые капли дождя. Воздух наполнился озоном, и вмиг потемнело.
— Это хорошо. — Беляев подставил руки под капли, залетавшие в люк. — Весна! Гроза съест последний снег. Да и нам легче будет уйти — стемнеет быстро. Ну, ты как в город сходил? Удачно? Ты так и не ответил. Хотя чего я спрашиваю? Если здесь сидишь, то уже хорошо. Конечно, что ни говори, а сейчас нам работать стало куда легче, чем было раньше. И сами опыта набрались, и гестапо уже не то. Сейчас их больше интересует, как выскочить из мешка. Знают, что скоро город возьмем, тогда пощады им не будет. Сам видел, как ящики с документами в реке топили. Ничего, потом поднимем. Думаю, ждать недолго осталось.
— Недолго. Шестого апреля начнем, а девятого закончим.
— Во как! Откуда же ты такой взялся? Я уже голову сломал, гадая. Понимаю, что нашего брата теперь развелось как тараканов за печкой. Сейчас кто только собственную разведку не имеет? Начиная от полковой и до самого верху. Но ты, вижу, не из простых. Даже у нас таких прогнозов не делают. Думаю, Денис, что ты из ведомства Фитина. Угадал?
— Не гадайте, Владимир Иванович. Я вам уже и так все сказал. А если не верится, так это уже ваши проблемы. — Откинувшись на закопченную броню башни, Денис смотрел в люк на небо, темнеющее на глазах, и неожиданно вспомнил Ирму. — Скажите, Шарлоттенбург далеко отсюда?
— Зачем тебе?
— Да так… человека одного хотел бы найти.
— Это ту немку что ли?
Денис удивленно посмотрел на Беляева, но на лице Владимира Ивановича не дрогнул ни один мускул.
— Не немка она, а латышка. По-русски говорит хорошо! А вы откуда знаете?
— А ты как думал? После того как ты сбежал от Ершова, там такой шум подняли! Из штаба армии особисты приезжали и серьезное расследование проводили. Сразу за тех солдат взялись, у которых ты автоматы отобрал. А они про девчонку рассказали. Ночью туда поисковая группа ходила, но никого не нашли. Дома брошены. Наверное, в город ушла.
«И то хорошо!» — подумал Денис.
Быть виновником ее несчастий ему ох как не хотелось. Но потом он вспомнил, что будет с городом через несколько дней, и тревога за Ирму всколыхнулась с новой силой.
— Владимир Иванович, а как в городе можно найти человека, если знаешь только его имя и фамилию?
— Запала латышка в душу? Или, может, связная?
— Помочь хотел. Она мне помогла, а я хотел долг вернуть. Если смог бы, конечно.
— Найти можно. Надо только знать, к какому району ее причислили, а потом поискать по спискам, вывешенным на пунктах выдачи продуктов. Я так однажды своего человека искал. Он на связь долго не выходил. Мы уже заподозрили, что переметнулся на другую сторону, а оказалось — погиб при обстреле. Немцы — народ пунктуальный. У них все на бумажках отображено. А продуктов в городе мало, на грани голода. Так они эти списки очень тщательно корректируют, чтобы никто за двоих не взял. Если человека не стало, то напротив фамилии сразу появится запись.
— Понятно. А как найти эти пункты выдачи?
— Это не сложно. Там всегда народ хвостом толпится. Другой раз даже на сигнал тревоги внимания не обращают, только бы очередь не потерять. Полиция силой в бомбоубежища загоняет. — Беляев приподнялся на локтях и удивленно спросил: — Ты что, назад в город собрался?
— Нет… так спросил.
Вдруг над головой грянул гром. Капли забарабанили с новой силой, и внутри башни тут же собралась лужа. Стало темно как в сумерки. От Беляева остался один силуэт, и Денис мог лишь догадываться, что тот делает. Владимир Иванович долго возился со своим тайником, затем выглянул наружу.
Неожиданно земля под ногами вздрогнула. Через несколько секунд над головой прокатился мощный удар взрывной волны, затем он повторился. По задержке звука Денис определил, что взрыв грохнул максимум в полукилометре. Потом рвануло так, что башня дернулась и немного осела в ров. Все кругом содрогнулось, как при мощном землетрясении.
— Что это? — шепотом спросил Денис.
— Мортиры БР-5 работают. Честно говоря, я их сам боюсь. Мощь страшная, да точность слабовата. Лучше держаться от них подальше. — Беляев опять выглянул из люка и неожиданно предложил: — Чего нам вечера ждать? Сейчас самое время!
Но где-то рядом опять ухнуло, и он поспешил нырнуть назад в башню.
— Снаряд весом под триста килограммов! Если в дом попадает, то вместе с фундаментом выворачивает. Невдалеке у немцев находится мощный бункер, наверное, по нему пытаются попасть. Ползи назад в ров. Будем отсюда выбираться.
Они вылезли из башни, пригнулись и побежали через пустырь к черневшему вдалеке лесу. Ноги на скользкой глине разъезжались в стороны, и Денис то и дело падал в набежавшие дождевые лужи. Тяжелые капли барабанили по спине, но он не обращал на них внимания, потому что сзади ухало все чаще и ближе. Земля под ногами судорожно вздрагивала, так, как будто в нее вонзались разряды электрического тока. Наконец впереди появились редкие деревья, за ними стояла стена высоких, скрывающих небо дубов и сосен.
Беляев остановился и, тяжело дыша, предложил:
— Давай отдышимся. Все уже! Проскочили! — Он прислушался к оставшимся позади взрывам. — Реже стали бить. Скоро закончат. Потом самолет-разведчик пройдет. Ну что, пошли? Смотри, и дождь прекратился.
Они вышли на еле заметную тропу, уходящую в лес.
Беляев подобрал сухую палку и используя ее как посох, встал впереди и шепнул Денису:
— Не расслабляйся. Здесь немецкие патрули могут быть. А деревья еще голые — далеко видать. Да и светлее после дождя стало.
Редкие клочки серого снега еще лежали на прошлогодних листьях. Под ногами плыла слякоть, и приходилось то и дело хвататься за сплетенные над головой ветки.
Беляев шел впереди уверенным шагом, не оборачивался и подгонял Дениса:
— До темноты надо успеть. Поторапливайся, а то в потемках свои могут не разобрать. Тогда и пароль с отзывом не помогут.
Денис неуверенно ступал сзади на разъезжавшихся в стороны ногах и размышлял над мучившим его вопросом. Куда он идет? Назад, в руки к Ершову? Или теперь за него возьмутся ребята посерьезней, припомнят побег и посадят на цепь?
— Владимир Иванович, вы куда сразу, когда к своим дойдем?
— Как куда? К себе, конечно! Доложить у меня есть что. Ты не поверишь! Тут такая удача подвалила. К нам один немец перебежал. С самим Виктором Штраубе работал! Пришлось сходить, проверить его показания. Все совпадает, не наврал. А подводник, который с нами в коровнике сидел, ошибся. Ассистент Штраубе под бомбежкой выжил, саквояж с документами и бумагами доктора к нам принес. Вот так-то. Утерли мы нос энкавэдэшникам! А чего спрашивал? Тебя-то встречать будут?