Выхватив из-за пояса нож у еще ничего не подозревавшего и продолжавшего двигаться вперед первого немца, Денис ударил второго в грудь и почувствовал, как под лезвием хрустнули ребра. Пришлось-таки! По мгновенно остекленевшим глазам он понял, что этот уже не в счет. Теперь мощный, на выдохе, удар кулаком первому в затылок. Немец дернул головой, выпустил носилки и рухнул лицом в траву. Взгляд на Беляева: не нужна ли помощь? Но здесь все было в порядке. Владимир Иванович подмял под себя немца, зажал ему рот и крепко держал рукоять ножа, торчавшую из груди, дожидаясь окончания агонии.
Теперь можно закончить и с первым, тем более что немец потерял сознание лишь на мгновение. Изогнувшись, он потянулся к сапогу за пистолетом. Денис коленом придавил ему спину и, держа голову за волосы, захватил подбородок. Дальше резкий рывок с разворотом головы до характерного хруста. Это тоже классика профессионалов. Но и немец был не из дилетантов. Мгновенно оценив ситуацию и поняв, что у него нет и секунды, он не стал тратить бесценное время на извлечение, чтобы попытаться достать противника. За мгновение до гибели он просто нажал на курок, выстрелив себе в сапог.
Над лесом разнеслось глухое «бум!»
Беляев с Денисом переглянулись. А вот это никак не входило в их планы.
Взглянув вдоль тропы, где исчез дозор, Владимир Иванович разрезал ремни на ногах и руках пленника.
— Давай, браток! Вскочил и бежим! Что с тобой?
Денис склонился над окровавленной ногой:
— Он ранен.
— Вижу. Специально мышцу режут и кровь жгутом останавливают. Для жизни не опасно, а не убежишь. Плохо дело, хватай его под руки.
Пленник выдернул изо рта пилотку и повис у них на плечах.
— Спасибо, мужики! Спасибо! С меня спирт! А вы кто?
— Свои. Как же тебя так угораздило? Со спиртом ты неплохо придумал, только вот еще выбраться отсюда нужно! На одной ноге прыгать можешь?
— Смогу! — Волоча окровавленную ногу, он обхватил обоих за шеи и зашептал: — Спасли вы меня! А я уж думал, конец. За спирт не сомневайтесь, я вас спиртом залью по самую шею.
Денис взглянул на мятые и перепачканные глиной, выглядывающие из-под портупеи майорские погоны.
— Из связистов я. Майор Давыдов. Кабель в штаб корпуса лесом тянули, когда на нас эти напали. Двоих моих солдат порешили, а меня вот связали. Но вы не подумайте! Я отбивался!
— Потом расскажешь. А сейчас давай, майор, цепляйся мне за шею и уходим. — Беляев закинул себе за плечо руку Давыдова и подозвал Дениса: — Помоги! Давай быстрее ноги уносить. Немцы выстрел наверняка слышали. Сейчас вернутся.
Денис поднял ППШ, слетевший с немца, попробовал в руках его немалый вес и задумчиво ответил:
— Вдвоем уходите. Я их задержу.
— Не сходи с ума. Одному мне его не дотянуть.
— Ничего, жить захочет — допрыгает. Выстрел на моей совести, вот я сам и исправлю свой ляп. Так просто уйти не дадут. Идите, Владимир Иванович, а я повоюю. Во мне не сомневайтесь, я умею.
— Да я и не сомневаюсь. Сработал ты чисто, только вот немцы непростые оказались. Хорошо, что вообще справились. Ты здесь долго их не держи. Дай нам фору минут в двадцать, потом иди следом. По этой тропе точно к артиллеристам выберешься. Я их предупрежу. — Беляев протащил волокущего ногу майора с десяток метров, затем остановился и приглушенно выкрикнул: — Ты меня обязательно найди! У любой телефонистки попроси дать четыре пятерки. Запомнить нетрудно! Спроси капитана Беляева! Тебя сразу соединят! Обязательно найди. Себя береги. Войне-то уже конец! Обидно будет. Удачи тебе, морячок!
— Все будет хорошо, Владимир Иванович. Уходите.
Но Беляев не спешил, смущенно переминался с ноги на ногу, потом все же решился:
— Денис, а когда войне будет конец? Ты же знаешь, да?
— Восьмого мая подпишут капитуляцию.
— Да? Долго. Я думал, не больше двух недель. А меня обязательно найди! Давай, майор, козликом прыгай.
Денис подождал, пока они исчезнут среди деревьев, затем оглянулся, выбирая позицию. За поваленным стволом дуба будет в самый раз. И от пуль прикрыть сможет, и поляна как на ладони. История гласит, что для борьбы с партизанами немцы применяли пулеметы MG-34, тяжелые пули которых пробивали деревья вместе с прятавшимися за ними партизанами. Но такой-то уж артиллерии, он надеялся, «Бранденбург» с собой не носит, а потому можно и за дубом.
Приложив неудобный деревянный приклад к плечу, Денис осмотрел через нехитрый прицел низкие деревца, примыкавшие к поляне. Немцев видно не было. Они то ли еще не вернулись, то ли вообще не услышали выстрела.
Лежать на мокрой прошлогодней траве было очень неприятно. Денис уже решил идти догонять Беляева с раненым майором, как вдруг среди голых кустов увидел застывшего немца с биноклем в руках. Он был один и стоял не шелохнувшись, осматривая метр за метром поляну и оставшихся лежать на ней своих товарищей. Денис прошелся взглядом по сторонам, но второго так и не заметил. Немцы не торопились выбегать на открытое пространство и подставлять себя под пули. Они чуяли опасность и теперь пытались определить, откуда она. Профессионализм чувствовался в каждом движении. Первого Денис увидел совершенно случайно, а второго так и не заметил, как ни смотрел.
Немец опустил бинокль и теперь глядел, оценивая, где могла бы быть засада. И тогда Денис решился — пока немец еще виден и стоит к нему вполоборота, подставив грудь. Переведя указатель огня с одиночного на непрерывный, он поднял ствол и прицелился. Расстояние Денис оценил в сто тридцать метров. С такого промахнуться невозможно.
«Сниму этого, — резонно решил он. — А потом будем искать второго».
ППШ зашелся длинной очередью, выбрасывая из дульных тормозов языки пламени и выдавая его место. Пули срезали ветки вокруг немца, и Денис поразился тому, какая у этого оружия ужасная кучность. Даже из обычного АК-74 он положил бы всю очередь аккурат немцу в грудь. А тут будто из дробовика по воробьям!
Но одной пулей он все-таки его зацепил.
Сыграть ранение невозможно. Еще один из мифов вещает, что удар пули — это сродни укусу пчелы. Человек может пощупать рану, поглазеть на окровавленную ладонь, затем выкрикнуть пару лозунгов во славу Родины или что-то вроде «Умираю, но не сдаюсь!». А на самом же деле ее удар приравнивается к удару кувалды в несколько сотен килограммов. А если еще тупая пистолетная, да в кость…
Немец дернулся, схватившись за плечо, как подкошенный рухнул на землю и, перекатившись, скрылся с глаз. В ту же секунду над головой Дениса зажужжал рой свинца, протянувшийся над укрытием длинной очередью. Второй немец стрелял не целясь, лишь для того, чтобы дать напарнику возможность скрыться. Следующая очередь легла куда точнее. Из ствола дуба полетели щепки и срезанная кора с ветками.
Его обнаружили, а Денис так и не сумел заметить, откуда стреляет второй немец. На его счастье, с этой стороны поляны лежал обширный бурелом, а противников прикрывали лишь жиденькие кусты и низкорослые деревья. Денис перекатился за следующий ствол, затем за массивный почерневший пень, наполовину вывернутый из земли. Он расположился между его корней и принялся вычислять место второго немца. И опять над лесом застыла тишина. Каждый ждал ошибки друг друга. Раненый немец исчез. Если он еще и сможет воевать, то не так сразу. Важнее было найти второго.