– Не может быть, чтобы он никогда не слышал о Френкеле, – добавил Погосов, – с точки зрения его работы это просто невероятно.

– Сейчас мы и Тарханова сделаем подозреваемым, – вставил Арсаев.

– А ты как считаешь? – обратился к нему Деменштейн.

– Он мог сообщить Френкелю, но только за большие деньги, – цинично заявил Арсаев, – в этом мире все покупается и продается за большие деньги.

– Очень впечатляющая сентенция, – махнул рукой Лев Давидович, – а вы как считаете, Матвей Константинович?

– Я вам уже сказал. Адвокатам я никогда не доверял. Никому из них. Самые успешные адвокаты в советское время – это обычные маклеры, которые брали деньги у клиентов и передавали их судьям. Поэтому я им не верю.

– Тарханов, – прошептал Деменштейн, – а вы сможете подключиться к его телефонам для прослушки?

– Конечно, – кивнул Суровцев, – сегодня вечером сделаем. Не беспокойтесь. Только с его мобильным придется повозиться подольше. Но мы справимся. У нас есть нужная аппаратура.

– Мы столько денег тратим на вашу службу, что я бы удивился, если бы сегодня вы заявили, что этой аппаратуры нет, – сказал Лев Давидович.

Он не успел договорить. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась Регина.

– Позвонил! – крикнула она. – Он позвонил сам.

– Кто позвонил? – спросил Лев Давидович.

– Неверов. Он сказал, что перезвонит через пять минут. Чтобы вы сняли трубку. Он позвонил к нам в приемную.

Все потрясенно молчали.

Глава 14

Они переглянулись. Все посмотрели на Дронго. Он сидел, сохраняя спокойствие.

– Вот и наш эксперт ошибся, – криво усмехнулся Деменштейн, – я уже в который раз убеждаюсь, что, когда дело касается больших денег, люди стремительно забывают о своих близких, о своих родных, о своих собаках и о своих участках. Он правильно все подсчитал и понял, что сможет скрыться, бросив их на произвол судьбы, чтобы потом получить свои деньги, вернуться и все восстановить. На пять миллионов долларов, которые он первоначально хотел, можно спокойно купить несколько хороших садовых участков и завести себе самых лучших собак.

Дронго молчал.

– Я всегда думал, что он сбежал, – заявил Матвей Константинович, – и никогда не верил, что его могли убить. Никто не знал о Неверове. Он сам сбежал от наших сотрудников, воспользовавшись подсобкой в магазине и проходным двором.

– Этого не может быть, – прошептал потрясенный Арсаев. – Почему он позвонил? Почему он так долго молчал? Может, это другой человек, который похитил документы и теперь звонит от его имени?

– А какая нам разница? – спросил Деменштейн. – Кто бы он ни был. Больше не будет никаких экспериментов, никаких захватов. Достаточно и того, что я один раз вам поверил. Если он хочет пять миллионов, то мы ему их дадим, пусть отдаст подлинники документов. Если десять, тоже согласимся, иначе ему двадцать даст Френкель.

– Мне показалось, что господин Дронго говорил достаточно убедительно, – неожиданно сказал Погосов, – и вы напрасно так торопитесь. Если Неверов жив и здоров, то почему он столько времени молчал? А если это другой человек, то где гарантия, что документы у него?

– Потребуем копии, – решил Деменштейн. – Если пришлет, значит, все в порядке. Передадим деньги и возьмем документы.

– Это какой-то подвох, – возмутился Валерий, – вам нужно быть осторожнее. Может, это новая игра Френкеля. Ничего не говорите и не обещайте по телефону, вас могут записывать.

– Это я знаю. Сейчас включу телефон, чтобы вы все слышали.

Снова позвонила Регина.

– Позвонили из Кабинета министров, – доложила она, – хотят что-то уточнить.

– Соедини, – разрешил Лев Давидович, – но если позвонит Неверов, сразу меня отключай. Кто бы там ни был. Для меня Неверов сейчас важнее всего. Скажешь, что линия отключилась. Все поняла?

– Да, – ответила Регина.

Деменштейн взял трубку, отключив громкоговоритель. Пока он говорил, Арсаев рассеянно играл со своим телефоном. Суровцев позвонил кому-то из своих сотрудников и грозно пообещал «намылить всем шеи». Погосов сидел молча, глядя перед собой, словно размышляя. Через минуту Лев Давидович закончил разговор, и почти сразу позвонила Регина.

– Он на проводе, – доложила она взволнованным голосом.

– Я вас слушаю, – поднял трубку Деменштейн, включая громкоговоритель, – кто со мной говорит?

– Петр Неверов, – голос доносился откуда-то издалека. Были слышны помехи.

– Откуда вы звоните? Вас плохо слышно.

– Вы изувечили моего племянника, и я решил скрыться. Если вы готовы платить деньги, то давайте завтра совершим обмен.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но готов выслать своего представителя, – осторожно сказал Лев Давидович.

– Завтра в пять часов вечера в Петровском пассаже. Около бара с левой стороны. И учтите, что я буду не один.

– Мы все поняли. Что вы хотите?

– Десять миллионов в обмен на документы. Можно в евро по курсу, чтобы вы могли принести их наличными.

– Это нереальная сумма, не поместится ни в одну сумку. Давайте сделаем иначе. Я пришлю аванс, и вы передадите часть документов. Если я увижу, что они подлинные, получите остальные деньги в обмен на остальные документы.

Суровцев осторожно приложил палец ко рту, но Деменштейн только отмахнулся. Сейчас ему было не до всяких хитростей. На кону стояла его дальнейшая судьба и весь его бизнес.

– Хорошо, – согласился позвонивший, – я буду там ровно в пять. Принесите половину, и я отдам вам половину документов. И на этот раз без вашего врача-садиста.

Он отключился. Деменштейн обвел всех торжествующим взглядом.

– В конце концов, ради денег этот тип готов на все. Наверняка его подстегнула охота. Он понял, что ему не уйти от нашего эксперта и людей Френкеля. А может, его дочь только разыгрывала из себя безутешное чадо, потерявшее своего отца. Может, он где-то прячется и мы ничего об этом не знаем.

– Мы прослушиваем ее телефоны, – возразил Суровцев, покрасневший от напряжения и досады.

– Вы слышали, что он позвонил? Это не может быть случайный прохожий с улицы, иначе он бы не знал, кому звонить и каким именем называться. Это сам Неверов.

– Голос был немного другой, – осторожно заметил Погосов, – я слышал его раньше на пленке.

– Это не его голос, – убежденно заявил Арсаев, – нас просто решили кинуть.

– Может, он нашел другого племянника, – возразил Деменштейн, – меня это мало волнует. Завтра нужно собрать пять миллионов долларов, нет, четыре миллиона евро, и все упаковать в чемодан. Отнесете деньги в Петровский пассаж и получите документы.