— «Четвертая власть» очень много здесь значит!
— Ты что, сказал им, что я журналист? — спросил у азербайджанца Смирнов.
— Да, иначе пришлось бы платить. Один из них недолюбливает меня с тех пор, как я перевозил картошку.
— Какую картошку? — спросил Смирнов.
— А это целая история, — поднял многозначительно палец вверх азербайджанец и завел машину. — Два года назад я занимался контрабандой. Все это выглядело так. В Карабахе есть своя таможня, стоят там наши полицейские, но жить хочется всем. Короче, с кузова пять процентов — и проезжай куда хочешь, даже охрану выделить могут. Я тогда приехал на пост: по документам в кузове, допустим, картошка. Причем вскрывай, смотри — увидишь действительно картошку. Пошлина составляет, предположим, пару тысяч манат за тонну. Однако под мешками с картошкой обнаруживаются ящики с экзотическим манго, за ввоз которого тоже нужно платить. А хозяин фуры внес таможенные платежи из расчета, будто фура и вправду содержит исключительно картошку. Так вот, — многозначительно продолжил Муслим, — один из полицейских — Рашид — потребовал пять процентов, когда раскусил в чем дело. Я тогда отказался наотрез, ну он и тормознул меня у поста. Выручило меня только, что на мое счастье там появилось Бакинское телевидение, — я тогда пожаловался на то, что продукты тяжело доставлять людям, много постов развелось. Зря я это сказал, надо было договориться. В следующий раз нечего будет ему сказать. Но всем на лапу не дашь. Денег не хватит. Приходится рисковать, — закончил свой рассказ Муслим. — Они тебя, Коля, не разглядели, побоялись связываться.
Через несколько часов машина подъезжала к селению. Смирнов увидел стены разрушенных домов, за которыми — чистое поле. Деревья и те растут не так, как будто кто-то гигантской рукой проредил их и оставил только самые искалеченные. Смирнов спросил у Муслима:
— Что тут случилось?
Азербайджанец после некоторой паузы ответил:
— Проехали Ходжалы, здесь остались только мертвые. Видит аллах, азербайджанцы не хотели воевать, а хотели мирно вернуть себе Карабах, и притом с особыми статусом и хорошими условиями для проживания армян, — язвительно добавил Муслим. — Заметь, Коля, — это ничего не дает Азербайджану. — После этого водитель хорошенько прошелся по всем президентам, начиная от «Горби» до нынешних властей.
Теперь машина шла не по шоссе, а окольными путями. Это Смирнов почувствовал сразу, заметив, как волнуется Муслим. Здесь начинались настоящие горы, и в них защищенным себя не чувствовал никто. Муслим рассказал, что здесь работает его знакомый милиционер, который браво надевает фуражку, когда проезжает мимо родного села и прячет фуражку с козырьком, когда его машина проходит через чужое.
Едва машина вырулила на серпантин, поднимающийся в гору, они наткнулись на толпу, стоявшую вдоль дороги.
Муслим притормозил, и Смирнов понял, что просто так проехать было невозможно — у них были автоматы, — а это уже требование остановиться. Однако Муслим думал о своем, сказав только, что люди ему не знакомы. Поэтому КамАЗ медленно вклинивался в толпу, которая уже обступила машину со всех сторон.
Но прорваться с ходу не удалось. Кто-то из толпы предупредительно выстрелил в воздух. Но Муслим как будто бы проигнорировал этот сигнал. Становилось совсем опасно. Следующие пули могли быть направлены в сторону водителя и его попутчика. Через две минуты стало понятно, что впереди ловушка: с одной стороны дорога и озверевшая толпа с автоматами, с другой — БТР, с установленным на нем прямой наводкой крупнокалиберным пулеметом, способным в считанные секунды разнести в щепки машину.
Сзади толпа бушевала. В наступившей темноте были видны озверевшие лица людей, вооруженных автоматами. Люди с перекошенными физиономиями начали лезть в кабину, тыча в лоб автоматами, крича что-то на азербайджанском — нетрудно было догадаться, что это требование поворачивать назад.
Муслим, выругавшись, повиновался. Как только КамАЗ остановился, Муслима со Смирновым буквально вышвырнули из машины. Муслим пытался вступить в перепалку, но получил несколько ударов прикладом.
Кто-то из толпы по-русски выкрикнул:
— Предатель! Не азербайджанец ты, армянин!
После этих слов снова началась перепалка, и на Муслима посыпались удары. Досталось и Смирнову. Однако через пять минут какой-то важный — на шее у него висела лимонка как признак того, что он здесь начальник, — вышел из толпы и что-то спросил Муслима. Тот ему ответил, и — вот везение — проезд был разрешен, но только завтра. Предстояла совсем не входящая в планы ночевка.
— В чем дело, Муслим? — спросил у азербайджанца Смирнов.
— Здесь такое часто встречается, — отвечал азербайджанец. — Из ближайшего совхоза кто-то угнал большую отару овец. Эти местные жители предполагают, что это армяне. Поэтому, пока не разберутся, нас не пропустят.
— А что если овец не вернут? — спросил Смирнов.
— Отомстят — угонят чужое стадо. Таков закон гор, — многозначительно заметил Муслим. — Или в заложники кого-нибудь возьмут.
Наступила ночь. Когда Муслим заснул, Смирнов осторожно выбрался из кабины, вытащил сумку, положил пятьдесят долларов на сиденье и аккуратно закрыл двери машины.
Изящно передвигаясь, как кошка, короткими перебежками забежал за ближайшую скалу. Вокруг было тихо, люди, так воинственно остановившие КамАЗ вчера, лежали у костра, только несколько вооруженных людей с автоматами находились на дежурстве.
Отдышавшись и вслушиваясь, Смирнов посмотрел на часы. Следовало поторопиться. Правда, дорога была опасна и срезать путь было практически невозможно.
Смирнов извлек из рюкзака спецназовский комбинезон. В сумке, кроме униформы, находились кроссовки и самое главное оружие для бесшумного ближнего боя с ночной оптикой — секретный пистолет-пулемет, сделанный наподобие известного чешского — последняя разработка отечественного ВПК.
Все в порядке. За каких-то секунд тридцать он переоделся в камуфляжку. В карманах нашарил маску. Упаковав рюкзак гражданкой, Смирнов нацепил этот нехитрый груз на спину и, убыстряя шаг, направился к блокпосту, который следовало скрытно миновать, чтобы двинутся к заветной цели. Подбежав к БТРу, на котором дежурили двое, Смирнов применил классический «развод» поста: бросил камень в сторону от обкумаренных и дремлющих азербайджанцев. И пока они определяли, откуда звук и поднимали по тревоге своих товарищей, Смирнов незаметно пробежал между скалистой стеной и бронированной машиной.
На службе Смирнов был одним из лучших в беге — и срочником, и в училище, и даже командиром спецвзвода ГРУ. «Это незначительное расстояние, — холодно думал он про себя, — каких-то десять километров по пересеченной местности. Оно не сможет существенно замедлить выполнение задания». Впрочем, бежать приходилось, особым манером ступая на носочки, чтобы не издавать лишних звуков.
Смирнов сам не заметил, как дорога вывела его на знакомую местность: вот оно — подножие той самой высотки, на которой его ждет заданное место. Почти не замедляя шаг, Смирнов начал подниматься вверх. Сколько лет прошло, но глаза узнавали приметы, будто здесь он был только вчера. Кровь бурлила, добавляя сердцу адреналина и ощущения уже почти выполненного задания. Когда он подошел к выветренной скале, у которой находился замаскированный проход к складу, то услышал за собой шорох. Не успел снять автомат, как кто-то навалился на него и, поскользнувшись, обхватил за ноги. Смирнов заметил, что нападавших было трое — так что и это препятствие надолго не задержит.