Джерри Дерогатис, совсем сбитый с толку, хотел было заговорить, но Нэнси опять на него шикнула.
— Он всегда давал мне чаевые в запечатанном конверте, — продолжала Тереза. — И всегда заставлял меня открыть его при нем, — наверное, хотел убедиться, что я довольна. Обычно он давал мне двести долларов. Он клал деньги в конверт и запечатывал его еще дома. В тот раз конверт был очень толстый. Внутри оказалось десять тысяч. Я глазам своим не поверила. Теперь я могла снять приличную квартиру и купить одежду, чтобы устроиться на работу. Я хотела его обнять, но он позволил мне только пожать ему руку. И тут до меня дошло. Я поняла. Он положил эти деньги в конверт еще до того, как прийти в студию. Он знал, что я в тот день сделаю.
— Он соблазнил тебя, — сказал я.
— Вот именно, — кивнула Тереза. — Наверное, я понимала, что к этому все идет, просто не задумывалась. Меня слишком захватило происходящее. Те фантазии, которые оно пробуждало. Не знаю, какой смысл в этом видел он сам, но думаю, что чутье меня не обмануло: с моей помощью он заново переживал какие-то моменты своей прежней жизни.
— А по-моему, он просто псих долбанутый, — вставил Джерри.
Нэнси взглянула на него с глубокой жалостью.
— Может быть, и так, — ответила ему Тереза. — Может, он был обыкновенным грязным старикашкой. Но не тебе об этом судить, тебя-то ведь там не было. И даже если ты прав, какая разница. То, что я из всего этого вынесла, осталось со мной надолго.
— Ты про десять кусков? — спросил я и ухмыльнулся.
Нэнси снова шлепнула меня по руке:
— А ну-ка, веди себя прилично!
— Мистера Кима я больше не видела, — сказала Тереза. — Да я и не ожидала встретить его снова. Деньги были прощальным подарком. Я решила, что либо наша последняя встреча удовлетворила его полностью, либо он нашел другую девушку и начал с ней все с самого начала. А я после этого точно спятила и стала затевать с мужчинами игры. Сексуальные манипуляции. Как будто мистер Ким освободил что-то во мне. А может, это, наоборот, была травма. Мне казалось, что у меня разбито сердце, и хотелось кому-то отомстить. Как будто все, во что я верила, рухнуло в одночасье. Хотя внешне у меня все было в порядке. Еще при мистере Киме у меня были двое парней, но когда с ними все кончилось, я даже не огорчилась и не расстроилась. По-настоящему я была влюблена только в него. — Тереза сворачивала и разворачивала свою салфетку. — Немного погодя я стала выстраивать события в перспективе.
— Теперь все в прошлом, — сказал Нэнси.
— Думаешь? — Тереза перевела взгляд на меня. — А Вардлин, как мы с ним сходились? Все эти письма, звонки, препятствия, которые нас разделяли?
— По-твоему, я манипулировал тобой, как мистер Ким? — спросил я. — Или это ты мной манипулировала?
— Сама не знаю.
— Черт! — сказал я. — Вот теперь тоже буду мучиться, думать, что бы все это значило.
— Не заморачивайся, — сказала Тереза. — Я уже несколько лет над этим бьюсь, и все бесполезно.
— Во бля! — сказал Джерри, глубокомысленно кивая головой. — Нет, правда?
— Ну, как тебе история, Вардлин? — спросила Нэнси.
— Скажу то же, что Джерри, — ответил я. — Во бля.
— Нет, ты от меня так просто не отвертишься! Колись!
Я накрыл своей рукой руку Терезы и переплел наши пальцы.
— Кто знает, что у него на уме было? Хотя стремление к доминированию было тут, конечно, очень даже при чем. Он пользовался своей властью, и, может, единственным доступным ему способом. Но, как ни крути, все не так уж и ненормально. Просто кажется ненормальным, потому что он был старый, а она молодая, и ничего между ними быть не могло. Но таковы уж люди. И соблазнение вовсе не такая ужасная вещь. — Я выудил пачку «Кэмел» из нагрудного кармана Джерри и вытряхнул из нее сигарету. — Но для Терезы это было серьезное событие, можно не сомневаться. Оно едва не сломало ее, но в то же время придало ей сил. Не исключено, что оно расширило ее представления о том, что возможно между людьми. А может, и повлияло на ее отношения с мужчинами. Сделало ее более осторожной, но и подарило надежду.
Нэнси хмыкнула, точно забавляясь.
— Это как посмотреть.
— А ты как на это смотришь?
— Все мы падшие ангелы, без исключения, — сказала Нэнси с неподдельной искренностью. — И нам еще повезло, что мы дожили до этих дней.
Наша компания распалась на парочки. Народу в «Столовой горе» прибавилось, и Нэнси стало некогда. Джерри болтался у раздачи и смотрел, как она наливает заказанное клиентами спиртное. Трит и мисс Петуния по-прежнему сидели в кабинке. Она слегка отмякла и смеялась каким-то его словам. Мы с Терезой еще поговорили про ее историю.
— Что мне больше всего запомнилось, — сказала она, — так это то место, куда я улетала в мечтах. Во-первых, там было облачно. И все было такое расплывчатое. Серовато-синее какое-то. И только потом я поняла, что вокруг движутся настоящие облака, и разглядела колонны. Похожие на греческие. Какой-то храм. Вроде особняка Максфилда Пэрриша. [43] А еще я слышала голоса. Они шептались. Но я не могла понять о чем. А может, это журчала вода в реке. Хотя наверняка большую часть всего этого я выдумала, когда вспоминала те ощущения позже.
— А сейчас ты тоже переносишься в какое-нибудь такое место? — спросил я.
— С тобой, ты хочешь сказать? Да, уношусь куда-то, но это место совсем другое.
— И чем оно отличается?
— Оно… неистовее того, наверное.
— Неистовее? В каком смысле?
И я тихонько подтолкнул ее локтем в бок, чтобы она не подумала, будто я всерьез.
Она начала обмахиваться ладонью, изображая приближение обморока.
— Там ужасно жарко.
— Жарче, чем ты ожидала, а?
— Чуть пожарче, чем я надеялась, — ответила она и тоже подпихнула меня в бок.
Около десяти тридцати Дейв Гиллери, младший помощник шерифа, рослый мягкотелый детина с армейской стрижкой, вошел в бар и сообщил Терезе, что к ее магазину подъехали какие-то люди на сером мини-вэне и нахулиганили там. Их видели, когда они уезжали. Мы поспешили туда и увидели, что на одной из витрин красуется выведенное огромными красными буквами слово «ВОЙНА», а на другой той же краской, но помельче, написано: «ОТСТУПНИКУ».
— Трит, — сказал я. — Вот дерьмо!
— Но мы же не знаем наверняка, что это был он, — сказала Тереза.
— Этот сукин сын при всех обозвал меня отступником и объявил мне войну. А теперь он, бля, падает на меня с неба и сидит себе, пока его гребаные подручные делают грязную работу. Кто еще, по-твоему, мог такое устроить?