– Да.

– Поздравляю вас с правильным выбором, товарищ Токарева, – торжественно произнес Молотов. – Со своей стороны обещаю сделать все зависящее от меня, чтобы вам не пришлось раскаяться в принятом решении. С этого момента вы будете пользоваться такими привилегиями, что так называемые VIP-персоны позеленели бы от зависти, узнай они, какая мощная сила стоит за вами.

– Но они не узнают, – предположила Таня.

– Специфика жанра, – развел руками Молотов. – И если какая-нибудь сволочь обидит вас, она вскорости будет наказана, однако таким образом, чтобы ни малейшая тень подозрения не упала на нашу Осу. Мы ценим и бережем своих сотрудников. Считайте, что вы вступили в самую привилегированную и таинственную касту всех времен и народов. Будут ли у вас какие-нибудь особые просьбы или пожелания? – продолжал Молотов, понижая голос до будничного тона. – Говорите без стеснения, ибо я сам предложил вам это.

– Даже не знаю, – жалобно сказала Таня.

– Ну, что же, смелее! – поощрял Молотов. – Будите свою фантазию, пришпоривайте ее! Уж одно общение с этой человекообезьяной Шарко стоит того, чтобы человека наградили, в особенности если этот человек – женщина. Ну-с?

У Тани перехватило дыхание.

– Какая человекообезьяна? – спросила она.

– Шутка. – Лицо Молотова окаменело, перестав выражать любые человеческие эмоции.

– Вы сказали: Шарко?

– Об этом позже.

Тут Молотов нажал какую-то кнопку под столом, и в комнату без стука вошел Иван, впустив в комнату сквозняк, от которого затрепетали языки пламени в камине.

– Вызывали? – спросил он.

– А то ты не знаешь, – проворчал Молотов. – Конечно, вызывал. Ваша команда полностью укомплектована. Татьяна Тихоновна готова приступить к исполнению обязанностей. Завтра начнется интенсивное обучение.

– Но сегодня меня отвезут домой? – спохватилась Таня.

– Ни в коем случае, – покачал головой Молотов. – И не советую выдумывать на ходу трогательные байки про каких-нибудь волнистых попугайчиков, которые погибнут без вас от голода. Попугайчиков у вас нет. – Голос генерала приобрел жесткость. – Равно как детей, мужа и престарелых родителей. Так что не отказывайтесь погостить у меня денек-другой.

– У меня дома цветы, – стала сопротивляться Таня.

– Цветы польют, – отмахнулся Молотов. – Чистым бельем и предметами личной гигиены вас обеспечат. Что? Хватит капризничать! Полнолуние на носу, а она со своими капризами.

– При чем здесь полнолуние?

Иван возвел глаза к потолку и беззвучно засвистел.

– В свое время узнаете, – отрезал Молотов. – Предстоящие три дня будут для вас весьма трудными, так что извольте не забивать голову всякой ерундой. Ужинать и отдыхать!

– Я не ем на ночь, – с достоинством произнесла Таня и почувствовала, что уши у нее разогрелись сразу на несколько градусов.

– Тогда спать! Утром начинается подготовка. – Молотов посмотрел на Ивана. – Проследите, чтобы были учтены все мелочи. А пока отведите ее в комнату для гостей.

– На второй этаж или на первый, товарищ генерал?

– Разумеется, на второй, капитан. Она ведь новенькая.

– Будет сделано.

Молотов уставился на переминающуюся с ноги на ногу Таню.

– Ну-с, Татьяна Тихоновна, я вынужден откланяться. Увидимся, когда пройдете курс молодого бойца. Имеете ли вы ко мне какую-нибудь претензию?

– Что вы, Мирослав Михайлович!

– Можете называть меня товарищем генералом, – буркнул Молотов, направляясь к выходу. – Теперь мы одной крови, вы и я.

Дверь захлопнулась. Стало тихо, и в этой тишине было слышно, как скрипит паркет под ногами удаляющегося генерала. Таня зябко повела плечами. Лучше бы при ней не упоминали кровь на ночь глядя.

9

Из скудно освещенного коридора они попали в уютную комнату, стены которой были обтянуты обоями, стилизованными под ситец. Под потолком висела лампа в старомодном абажуре с кистями. Высокое узкое окно было наглухо задернуто шторами, но Таня не сомневалась, что из него открывается красивейший вид на лес, окружающий дачу. Ей вдруг захотелось поскорее выпроводить Ивана и остаться одной, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Естественное желание для женщины, подозревающей, что несколько минут назад она продала душу дьяволу.

– Здесь имеется ванная? – спросила Таня.

– Все, что необходимо такой очаровательной гостье, как вы, – сдержанно улыбнулся Иван. – Шкаф с женскими принадлежностями, санузел, холодильник, телевизор.

– А книги?

– Любите читать?

– Не люблю скучать.

– Об этом не тревожьтесь, вам не дадут скучать. – Иван улыбнулся чуточку шире. – Теперь кое-что о наших порядках. Уборка в комнате производится ежедневно, постельное белье меняется раз в неделю. Если понадобится что-нибудь, свяжитесь с прикрепленными к объекту по домофону. – Он указал на черный телефонный аппарат допотопной конструкции. – В общем, отдыхайте и ни о чем не думайте.

– Я не кактус, чтобы не думать, – фыркнула Таня.

– Тем не менее колючек у вас предостаточно, – отметил Иван.

– Вот и держитесь подальше, чтобы не пораниться.

– Ядовитый псевдоним подходит вам как нельзя лучше, Татьяна Тихоновна. Может быть, причина в том, что вы голодны? В этом доме можно заказать ужин даже поздней ночью.

– Я предпочла бы подышать свежим воздухом. Составите мне компанию?

– После двадцати ноль-ноль бесцельное хождение по территории воспрещено. И вообще…

– Продолжайте, – потребовала Таня.

– Пока вы находитесь на испытательном сроке, свобода вашего передвижения будет ограничена, – неохотно пояснил Иван. – Позже вам выдадут пропуск, а до тех пор считайте себя под домашним арестом. Связь с внешним миром по этому телефону. – Он снова кивнул на древний аппарат.

– А если мне вздумается позвонить по мобильнику?

– Абоненты будут недоступны. На территории установлена специальная аппаратура.

– Вот возьму и убегу, – сердито пообещала Таня.

– Исключено, – возразил Иван. – Открытие двери включает автоматическое оповещение охраны.

– А я через окно.

– Вы будете первая, кому это удалось. Советую не тратить понапрасну время и силы. Ложитесь спать. Подъем в шесть тридцать. – Надо полагать, Ивану стало неловко за свой суровый тон, потому что он смягчил голос. – Это для вашего же блага, надеюсь, вы понимаете? Строгий распорядок дисциплинирует.

– Строгий режим, – уточнила Таня. – Тюремный.

– Смею вас заверить, что нигде не спят так крепко и так сладко, как в одиночной камере. Так что спокойной ночи и приятных сновидений.