— А взять в оборот Спинолу мы не можем из-за Эльвиры и Лобо, — сказал Рамирес.
— И действовать в отеле официально мы тоже не можем, — сказал Фалькон. — Кто знает, вдруг это окажется совершенно законная сделка, без всякого участия мафии, и мы сможем заткнуться и спать спокойно. А с другой стороны, если выяснится, что что-то не так, мы всегда можем мобилизовать все наши ресурсы.
— Но предварительную-то работу мы проделать должны! — сказала Феррера. — Например, составить список всех прочих постояльцев, предупредить управляющего о нашем приезде, выяснить, какая охрана существует у них в отеле.
— Что мы вообще знаем об этом месте? — спросил Рамирес.
— На их сайте он рекламируется как эксклюзивный и облюбованный знаменитостями. Там говорится, что в отеле останавливались особы королевской крови. Это отнюдь не рядовая загородная гостиница, и охрана у них — первый сорт, а управляющий собирается привлечь к тому же и дополнительные силы.
— Крайне важно, чтобы Эльвира не пронюхал ничего об этом, — сказал Фалькон. — Если сможете соблюсти строжайшую секретность, то действуйте.
— Нам может понадобиться помощь в определении неизвестных нам игроков, — сказала Феррера. — В отеле забронированы четыре люкса, но кто возглавляет команду «Ай-4-ай-ти»/«Горизонт» и как узнать мафиози?
— В настоящее время мы не располагаем фотографией Леонида Ревника, а снимок Юрия Донцова старый, еще тюремный, — сказал Фалькон. — Все прочие должны быть в базе данных ЦРОП.
— Нам придется сфотографировать их по прилете и отослать снимки Висенте Кортесу и Мартину Диасу для опознания, — сказал Рамирес.
— Я прихвачу ноутбук, — сказала Феррера.
— И предупреди Кортеса и Диаса, — посоветовал Фалькон. — Я же переговорю с НРЦ.
Свернув с шоссе, они поднялись на перевал и спустились в том месте, где их поджидали гвардейцы. От них они получили крупномасштабную карту местности и некоторые дополнительные сведения. Цыганского друга Калеки видели в Ронде, где он покупал одежду и патроны. Владелец фермы уехал на север, и фермой распоряжается управляющий, который сейчас на море с семьей. На ферме имеется конюшня на двадцать лошадей, а цыган живет в смежном с конюшней домике. Его работа — ухаживать за лошадьми. В округе он личность известная, и он знает здесь все и вся как свои пять пальцев.
— Где, вы думаете, они, скорее всего, могут находиться в такое время дня? — спросил Рамирес.
— Если вам повезет, — отвечал гвардеец, — вы застанете их за сиестой, но не исключено, правда, что… Там у них есть местечко за конюшнями — маленький манеж, где они тренируют лошадей для боя быков.
— Так лошади для этого готовятся? — спросил Баэна.
— Именно. Цыган — лучший тренер, этим и славится. И лошади у него — первый сорт. Он их по всей Испании возит, и в Португалию тоже, — ответил гвардеец.
— Выгуливать их они сейчас не будут. В такую жару не годится, — сказал второй гвардеец.
— Должно быть, уйму денег такие лошади стоят, — сказал Баэна.
— А значит, надо постараться и не подстрелить ненароком какую-нибудь лошадку, — сказал Серрано и, вытащив револьвер, проверил заряд.
— Не дай бог, — заметил гвардеец. — Подстрелите любую из них — готовьте сотню тысяч, не меньше.
— И в отставку, — добавил Баэна.
— Вы манеж-то этот знаете? — спросил Фалькон. — Сколько там входов и выходов?
Полицейский лишь пожал плечами. Фалькон решил ехать во двор на своих машинах, не имевших опознавательных знаков, а гвардейцев с их очень приметным бело-зеленым «ниссан-патролом» с собой не брать.
— Когда подъедем, — сказал Фалькон, — Серрано и Баэна пойдут проверят конюшни, Рамирес и я займемся домиком, а Феррера останется сторожить снаружи. Если ни тут ни там их не окажется, двинемся к манежу. Вы втроем займете входы, а мы с Рамиресом пройдем внутрь.
— Тоrо! [20] — вскрикнул один из гвардейцев, и все засмеялись.
Полицейские охраны проводили их до места и показали въезд на ферму. Самих строений с дороги видно не было. За воротами начинался крутой двухкилометровый подъем, с вершины которого открывался вид на главное здание.
— Если они на дворе, то увидят, как мы поднимаемся к ферме, — сказал Рамирес.
— Это если они будут нас высматривать, — возразил Фалькон. — А Калека и думать не думает, что его кто-то здесь отыщет.
— Ну а патроны зачем? — спросил Рамирес.
— Это минимальный запас на случай, если придется сразиться с Никитой Соколовым.
Машины медленно, приглушив двигатели, ползли по дороге. Конюшни находились за главным зданием, и машины встали перед фасадом. Тишина. Никакого движения. Даже цикады еще не опомнились от дневной жары. С оружием на изготовку все вылезли из машин. Ни одна дверца не хлопнула. Баэна поспешил к дальнему углу конюшен, заглянул за угол и, подняв палец, вошел внутрь через дальнюю дверь. Серрано воспользовался ближней к домику дверью. Феррера медленно пробиралась между строений, прислушиваясь к голосам и шорохам.
Домик был не заперт. Рамирес быстро осмотрел его. Всего три комнаты. Пусто. Фалькон жестом указал вверх, на потолок. Поднялись. И там никого. Вышли наружу, где Феррера сообщила им, что голоса в манеже. Серрано вышел из конюшен, и вчетвером, не опуская стволов, они направились к манежу.
Фалькон встал в главном проходе. Снаружи по стене вверх уходила лесенка, по которой зрители могли подниматься к местам над главным входом. Рамирес направился в правую сторону, Серрано — влево.
Прошло две минуты. Рамирес прибежал обратно.
— Серрано встал в проходе для животных, на случай, если там бычок. Единственный выход с арены теперь — это через верхние места и дальше вниз по лесенке, — сказал он.
Изнутри донеслось фырканье.
— Во всяком случае, одна лошадь там есть, — заметил Фалькон.
— Давай-ка взглянем, — сказал Рамирес.
Он поднялся по лестнице и, преодолев пять последних ступенек ползком, спустился вниз.
— Там двое, оба цыганского вида, и лошадь. Лошадь привязана и в попоне. У одного из парней, видимо Калеки, в руках плащ. Другой держит подобие бычьих рогов.
— Калека упражняется в прежнем своем искусстве.
— К стене прислонена пика, а рядом с ней — автомат.
— Выход для всадника здесь только один, правда? — спросил Фалькон.
— В загоне ему не развернуться.
— Ладно, — решил Фалькон. — Кристина, ты поднимись к местам наверху и прикрой нас оттуда. Через пятнадцать секунд входим.
Феррера прокралась вверх по лестнице. По кивку Фалькона Рамирес открыл дверь. Они скользнули внутрь и закрыли за собой дверь. Двое мужчин стояли к ним спиной, но лошадь, казалось, почувствовала их приближение: она дернула головой и фыркнула.