Рюмин не скрывал свою связь с подданной Нидерландов. «Хватит, натерпелись, намучились от запретов! Все иностранные красавицы наши! Можем себе позволить!»
Получалось, что в изощренной форме он пропагандирует модный патриотизм – «всех пере...м, и никто нас не остановит».
В этот вечер Рюмин решил позволить себе еще один вызов общественному мнению – сопроводить Кармен в компании с ее коллегами и соотечественниками в бар, где на больших экранах собирались демонстрировать судьбоносную встречу сборных России и Нидерландов на европейском чемпионате по футболу.
От исхода матча зависело, выйдет ли наконец Россия в 1/4 финала, что случилось последний раз двадцать лет назад, или все разговоры о возрождении российского футбола – очередной миф, а жаждущих победы россиян ждет очередное жестокое разочарование.
– Ты не боишься, что нас побьют московские тиффози? – с деланным ужасом спросила Кармен.
– Ради тебя я готов на любой риск, – соврал Рюмин.
Он уже представлял, как будет рассказывать своим деловым партнерам, что провел вечер в компании голландских болельщиков, встречая их удивленные взгляды. «А он не трус. Способен на нестандартные поступки. Мыслит и ведет себя независимо. Характер нордический».
Сам Рюмин именно таким образом оценил бы достоинства человека, решившегося на рискованную экспедицию.
Ему было приятно наблюдать за собой со стороны.
«Все стареют, а я молодею», – с удовлетворением думал Рюмин, наблюдая, как розовеют обычно бледные щеки Кармен.
Ее потрясла отчаянная отвага российского предпринимателя.
«Они все здесь сумасшедшие. Заниматься бизнесом в России – все равно что прогуливаться по минному полю. Но Валентин такой милый».
– Нужно приехать заранее, – с присущей ей предусмотрительностью сказала Кармен.
– Я обо всем позаботился. Места в баре заказаны для нас и всей твоей компании.
«Он еще и практичный».
– Каждый платит сам за себя, – предупредила Кармен, чтобы не ввести любовника в лишние расходы.
– Это уж как водится. Но я плачу за тебя, – вновь проявил широту натуры Валентин Борисович.
«Она выпьет не больше двух бокалов пива. Закусим чипсами», – все же прикинул Рюмин. Получалось недорого, хотя все бары резко вздули цены во время чемпионата.
– Ты уверен, что это безопасно? – Кармен поджала губы и одновременно положила руку на ладонь Рюмина, смягчая свой нарочито строгий тон.
– Будем надеяться, что российская сборная не проиграет. Иначе болельщики разнесут весь центр.
– Так ты будешь болеть за Россию!
– Я буду болеть за тебя, – обольстительно улыбнулся Рюмин и, в свою очередь, погладил руку Кармен.
С точки зрения европейской политкорректности эти робкие поглаживания являли собой жуткий разврат – намного более скандальный, чем, скажем, оральный секс в кинотеатре или в примерочной кабинке торгового центра.
* * *
Троянов слушал разговор двух голубков, сидя в машине, запаркованной у дома Рюмина.
Сразу же после встречи с Екатериной он привлек к слежке двух друзей, работающих в частном сыскном агентстве.
Объект наблюдения Рюмин ничего не боялся.
Он ощущал себя предельно уверенно, полагая, что его связи в высших сферах гарантируют от неприятностей.
Что касается криминала, то он и раньше обходил Рюмина стороной, а по мере укрепления государственности и политической стабильности старался напоминать о себе как можно реже.
Конечно, отморозки и беспредельщики возможны в любом обществе, но для защиты от шпаны Рюмина обычно сопровождали два охранника в одинаковых черных костюмах в полоску. Судя по их загорелым и беззаботным лицам, они особенно не парились – носили за хозяином зонт и служили подтверждением его социальной значимости.
В последнее время назойливая демонстрация личной охраны стала считаться проявлением дурного вкуса, напоминающим о бандитских девяностых. В представлении государственников охрана полагалась только высшим должностным лицам, а частные предприниматели пусть опираются на защиту закона и правоохранительных органов.
Об этом Рюмину как-то прямо сказал его знакомый прокурорский генерал:
– Валентин, будь скромнее. Видел, как ты со своими бобиками чуть ли не во двор Генеральной прокуратуры въехал. Не улавливаешь остроты политического момента. Ты должен сюда приходить и челом бить. Без охраны и прочих выкрутасов. Смиренно!
Тонкий стратег Рюмин подумывал о том, чтобы вообще ввести скрытое сопровождение – так, на всякий случай.
Однако пока охрана Рюмина выполняла чисто символические функции, что облегчало Троянову и его друзьям наблюдение и прослушку объекта.
К тому же Валентин Борисович жил по строго заведенному графику. Встречался с контрагентами он не часто, опираясь на узкий круг доверенных лиц типа Верова и ему подобных канцелярских мышей.
Кроме новой возлюбленной Кармен, у Рюмина были еще две любовницы – скорее для тела, чем для души, но они посещали его только на квартире или в загородном доме.
Троянову не надо было долго искать бреши в обороне Рюмина.
Их было достаточно – только выбирай.
* * *
Фурнье потревожил в самый неподходящий момент.
Валентин Борисович уже надел летнюю рубашку с открытым воротом, расстегнутую до середины груди, и легкую куртку.
Через час он должен быть у Кармен, а потом в баре. Из всех районов Москвы в Центр уже устремлялись автомашины, мотоциклы, прочие виды транспорта, украшенные российскими флажками и лозунгами «Вперед, Россия!».
Вечер и ночь обещали быть жаркими.
Фурнье не просекал ответственность момента и доставал своим обычным французским нудением.
– Валентин, я обеспокоен. Пауза затянулась. Если мы не используем выделенные средства, фонды отзовут свои решения и вложатся в более понятные проекты. Что нового?
– Сегодня футбол. Матч Россия – Нидерланды. Если мы не побьем голландцев, то не выйдем из группы, – пояснил Рюмин.
– Сборная «оранжевых» – фаворит чемпионата, – ехидно заметил Фурнье.
– Не веришь, что мы надерем им задницу?
– Кроме задницы, нужно еще попасть в ворота.
– Не веришь в возрождение России, – разочарованно сказал Рюмин. – Все верят, а ты, падла, сомневаешься.
– Плохо слышно, – сообщил Фурнье. – Я не все понял. Не хочу тебя отвлекать, но как дела, хотя бы в общих чертах?
– Готовь деньги. Крюков практически уже дал согласие на продажу своих акций. Осталось согласовать детали.
– Очень хорошо. Я скоро приеду в Москву.
– Приезжай, но при одном условии.