— Кто там? — на всякий случай спросил Кругликов.
Он знал, что в наше смутное время опасно открывать двери посторонним.
— Ваш поклонник, — приятным голосом объяснил кавказец. — Простите, что я пришел без предупреждения, но я увидел вас в баре “Кактус” и с тех пор страстно мечтал познакомиться с вами. Ваш адрес я узнал в парикмахерской.
После болезненного разрыва с Тарасом у Вадима не было любовников. Ему казалось, что сердце его навсегда разбито, что он больше никогда никого не сможет полюбить, никогда больше не ощутит своими разгоряченными бедрами страстный трепет другого мужского тела. Одиночество в сочетании с разочарованием было мучительным и иногда становилось настолько невыносимым, что Кругликов даже подумывал о самоубийстве, но какая-то сила, исходящая изнутри, удерживала его от последнего решительного шага. Пока удерживала…
Вадим судорожно вздохнул и нервно облизнул губы. Да, конечно, опасно открывать незнакомым, но, с другой стороны, ничего особо ценного в квартире у него нет, а этот юноша, свежий, как только что распустившийся подснежник, кажущийся таким невинным и одновременно порочным, напомнил ему о чувствах, которые, как Вадиму казалось, он утратил навсегда. Может быть, вот она — новая любовь? Может, господь решил наградить его за страдания и вырвать его из ада тоски, одиночества и боли? Кругликов задрожал от почти невыносимого сексуального желания. Забыв об осторожности, он открыл дверь.
— Спасибо! Вы так прекрасны! — произнес кавказец. — Вы позволите мне сделать вашу фотографию?
Прежде чем Вадим успел ответить, юноша нацелил на него цифровую фотокамеру и несколько раз щелкнул затвором.
— Большое спасибо, — повторил он и, развернувшись, побежал вниз по лестнице.
— Подожди! Куда же ты? — крикнул Вадим, недоуменно и разочарованно прислушиваясь к затихающим вдали торопливым шагам.
Десять минут спустя фотография Вадима Кругликова была отослана по электронной почте нужным людям и распечатана на цветных принтерах. Полчаса спустя представители дагестанской мафии начали опрашивать продавцов обуви с вещевых рынков, расположенных вблизи места работы и квартиры Вадима.
* * *
Отключив от сети разбитый телевизор, Игорь, ступая прямо по усеявшим пол стеклам, картошке и антрекотам, подошел к бару, достал из него бутылку текилы и щедро плеснул ее в стакан. Залпом выпив обжигающий горло напиток, он налил еще и снова выпил. Алкоголь смягчил ярость, мягко трансформировав ее в нестерпимую жалость к самому себе. Промокнув рукавом выступившие на глазах слезы, Филимонов дрожащей рукой снял телефонную трубку.
— Оля! Подойди к телефону. Тебя Анастасия Каменская спрашивает, — мрачно сказала Людмила Алексеевна.
— Игорь! — обрадовалась Кузина. — Как здорово, что ты позвонил! Только у тебя голос какой-то странный. Ты что, пьян?
— Я больше не могу, — простонал Филимонов. — Это стало последней каплей, переполнившей чашу, последней соломинкой, сломавшей спину верблюда…
— Извини, не мог бы ты выражаться более определенно? — попросила Оля. — Что-то случилось?
— Ты очень проницательна. Случилось.
— Но что именно? Еще кого-то убили?
— Никого не убили. Зато я бы с большим удовольствием кое-кого убил. Ты можешь приехать прямо сейчас?
— Куда?
— Ко мне домой. Я не в том состоянии, чтобы садиться за руль.
— Хорошо. Сейчас еду.
— Куда это ты едешь? К Насте Каменской? — Людмила Алексеевна осуждающе посмотрела на дочь.
— Похоже, с Игорем не все в порядке. Он пьян.
— Пьян? С чего бы это? Вроде бы Анастасия Павловна особо не налегала на алкоголь.
— Мама! Прошу тебя!
— Ладно! Только, пожалуйста, не теряй остатки разума и не забывай, что шизофрения передается по наследству.
— Я это знаю. И я уже большая девочка.
— По твоему поведению этого не скажешь, — горько усмехнулась Людмила Алексеевна.
* * *
"Первый замок вправо, второй влево, третий вправо, — думал Игорь Филимонов, лихорадочно крутя ручки замков в разных направлениях. — Или первый влево, второй вправо и третий тоже вправо?”
Оля нетерпеливо переминалась с ноги на ногу на лестничной клетке, с нарастающим беспокойством прислушиваясь к доносящемуся из-за двери шуму.
— Эй! С тобой все в порядке? Почему ты не открываешь?
— Замки! Проклятые замки! Не отпираются. Черт бы побрал этого Сашу Каменского!
— Сашу Каменского? — переспросила Кузина. Персонажи Марининой множились, как поганки под дождем.
— Это мой сводный брат, банкир, — пояснил Игорь. — Это его квартира. Мы с Чистяковым здесь живем, пока он с семьей отдыхает в Париже. Вот ведь понаставил замков — сам черт ногу сломит.
— Не торопись, — со вздохом посоветовала Оля. — Попробуй все возможные комбинации.
— А я чем, по-твоему, занимаюсь? Бронированная дверь распахнулась в тот момент, когда Кузина уже почти потеряла надежду.
— Что у тебя с лицом? — ужаснулась Оля. — Ты ужасно выглядишь.
— Я и чувствую себя ужасно. Чистяков уехал. Ночевать не вернется, так что ты единственная, с кем я могу поговорить.
— Слушаю тебя, — терзаясь нехорошими предчувствиями, сказала Кузина. — Может, теперь ты наконец объяснишь, что случилось?
— Сериал. Они сделали сериал, — замогильным голосом проинформировал ее Филимонов.
— Сериал? Какой еще сериал?
— “Каменская”. Ты представляешь, они назвали сериал “Каменская”.
— Ах, ты об этом! Ну и что? Я видела его. Надо сказать, получилось очень неплохо. Мне нравится.
— Неплохо? — прошипел Игорь. — Неплохо?!
— А что? — удивилась Оля. — Он действительно здорово сделан. Моя мама так просто от него в восторге.
Лицо Филимонова выразило сложную гамму чувств — от недоверия до возмущения, смешанного с отвращением.
— Этого я от тебя не ожидал. Зря я тебе позвонил. Уходи.
— Да ладно, не сердись, — примирительно сказала Оля. — Кстати, этот сериал уже давно идет. Ты что, не знал об этом?
— У меня нет времени смотреть телевизор. Ты хоть представляешь, какое это потрясение — включить проклятый ящик и увидеть, как на экране, изображая тебя, кривляется бывшая “интердевочка”! Ты бы хотела, чтобы тебя играл Дракула? Да она вообще на меня не похожа! Из нее же эмоции прут, как перебродившее тесто из кастрюли. Конечно, время от времени она выдает перлы типа: “я не женщина, я милиционер”, но “интердевочка” — она и есть “интердевочка”. Вертится, хихикает. А Чистяков? Ты видела, что они сделали с Чистяковым?
— А что не так с Чистяковым?
— А то, что у него волосы не рыжие, а темные. А Колобок? Кого они взяли на роль полковника Гордеева — толстого некрасивого Колобка?