Еще горела последней спичкой надежда, что это вовсе не Фил, или что Филипса уложил на пол водочный перебор (могло, могло такое быть, случалось, папаша незабвенный передал сынку запойные задвиги. И нет-нет, да и ввинтится Вован в недельный пьяный штопор, но отпускал себя лишь тогда, когда дел особых не ведется, и до того несколько дней кряду ходил угрюмый).
Три шага вперед — сторожких, готовых отпружинить назад, — и кубик Рубика сложился, надежду сдунуло. Из груди, курчявящейся рыжим волосом, торчала темно-синяя в белых точках заклепок рукоять пера, проткнувшего вдобавок и лямку майки-тельняшки. Кровь, пропитавшая тельник, растекшаяся лужей возле тела, уже начала сворачиваться. Голова Фила дотягивалась до желто-зеленых, по-шахматному выложенных линолеумных квадратиков кухни.
Ладно, в квартиру проникнуть не проблема. Но кого Филипс подпустил к себе вплотную и кому дал проткнуть себя, как барана? Да и кому понадобилось резать Филипса? Такой сложился в голове вопрос, когда послышался залихватский топот по лестнице.
Сергей, как ковбои кольт, выхватил из кармана «трубу». Ткнул две кнопочки — с цифрами «ноль» и «два». Не дожидаясь утомленно-женского «алле», заорал наперекор длинным гудкам. Натурально и отчетливо:
— Милиция! Убийство! Запишите адрес. Милиция! Произошло убийство!
Диспетчерша подключилась на очередном «Убийство!» и даже успела вставить свое «Ну, говорите же адрес», когда ворвались и повалили.
Конечно же свои, в том смысле что местные, конечно же, перегарные виришевские марамои. Скупленные оптом со всеми потрохами мусора, но уже тогда — прижимаясь скулой к линолеуму коридора — стало ясно, что это не поможет. Ясно, что заказчики подстраховались и на вариант с отмазкой.
Потом, когда признали, цветные стали обращаться с ним вежливо. Чуть ли не извинялись, выдыхая чесночно-луковую завесу, за причиняемые неудобства. Но продолжали их причинять. Щелкнули за спиной наручники…
Подстава. Куда уж натуральней? Если б хотели уложить в могилу Филипса и ничего более, то нафига ментов вызывать? Да и не просто вызывать, а выверено, чтоб обязательно повязали Серегу Шрама на месте.
Первым предметом, что извлек из портфеля «а-ля Жванецкий» адвокат Бескутин, оказался блокнот. Простой такой блокнот с перфорацией по верхнему краю. Лев Арнольдович откинул картонную обложку, на которой читали книгу синие зайцы в очках, достал из кармана пластмассовый «паркер», положил ручку на чистый лист и придвинул письменные принадлежности по столу поближе к подзащитному. Затем адвокат поднес указательные пальцы к ушным раковинам.
Мог бы и не подносить — Шрам и так просекал: прослушивается или нет комната для свиданок неизвестно, но на всякий случай здоровее будет думать, что прослушивается.
Вторым предметом, покинувшем портфель, был темно-синий футляр с золотистым замочком. Пухлые адвокатские пальцы с ногтями, обработанными пилочкой до состояния полнейшей безукоризненности, надавили на замочек, отпрыгнула крышка, блеснули на фиолетовом бархате стекла в паутинной металлической оправе. Очки-половинки для чтения вблизи Бескутин, насадив на переносицу, сдвинул на кончик носа. Поверх стекол Лев Арнольдович взглянул на своего клиента.
— Никакого обвинения в убийстве вам не предъявят. Единственная серьезная улика — то, что вас запалили на месте преступления. — Пока Лев Арнольдович грузил официальную часть, он успел вытащить из портфеля, из страха запачкать не убранного им с колен, несколько листов стандартного формата. Положил их на стол и стало видно, что сверху лежит ксерокопия какого-то документа. Адвокат заводил пальцем по тусклым ксероксным строчкам.
— Вот. К моменту осмотра трупа районным медиком-криминалистом… трупное окоченение достигло… произведенное вскрытие показало… ну и так далее. Хотите, ознакомтесь полностью. Но главное — вывод. А из него следует, что убийство произошло между семью и, самое позднее, восемью тридцатью часами вечера. Вас застали в квартире убитого в восемь пятьдесят. Если принять версию обвинения, вы, совершив преступление, еще не меньше двадцати минут находились на месте преступления. — адвокату в здешнем гадюшнике было стремно до тошноты. Он все боялся лишним движением влезть в какое-нибудь грязное пятно.
— Я мог стирать отпечатки, уничтожать следы, шмонать квартиру в поисках какой-нибудь фигни, — выступил за прокурора Шрам.
— Конечно, могли, — легко согласился Бескутин. — Но почему-то успели стереть отпечатки только с рукояти орудия преступления.
— Въезжал, что все пальчики не затрешь, чай, не впервой к Филипсу завернул.
— Конечно, конечно, все так, как вы говорите. Тем более, вы понимали, что наличие ваших пальцевых отпечатков в квартире легко объяснится давним знакомством с убитым, — адвокату заметно понравилась игра, но брезгливая гримаса к рожице приклеилась намертво, — Но если вы не уничтожали следы, то что же все-таки делали в квартире Владимира Новикова по меньшей мере целых двадцать минут после того как якобы убили его? Искали что-то? — распалившись, адвокат склонился вперед и тут же дернулся, будто сел на шило. Опять испугался замарать костюмчик.
— А то нет? — по ироничному изгибу губ собеседника Сергей догнал, что грядет одна из адвокатских штучек, типа выворот темы наизнанку.
— А вот и неправду говорите, обвиняемый! — погрозив пальчиком, Бескутин вытянул из-под ксерокопии заключения эксперта лист, исписанный синей ручкой. — Если предположить, что именно вы совершили убийство, то по совершении спешно покинули место преступления, а потом открыто вернулись к дому, расположенному по адресу Цветогородская шесть, на автомобиле джип «Чероки» под номерным знаком А707сл. Ознакомьтесь с показаниями свидетеля Сукачева Николая Михайловича, проживающему по адресу Цветогородская восемь. Свидетель выгуливал собаку породы болонка по кличке Чари и видел, как к дому номер шесть подъехал указанный выше автомобиль, как из него выбрался, направился к освещенному крыльцу и вошел в шестой дом гражданин, описание которого подходит к внешности Шрамова Сергея Владимировича. Более того, дальнозоркий свидетель Сукачев берется опознать вечернего гражданина, который, кстати, открывая дверь парадной, повернулся к свидетелю Сукачеву в профиль. И это не все. Свидетелем, боявшимся опоздать к началу программы «Время» и следившим за показаниями ручных часов, точно указан временной отрезок, когда он наблюдал приезд джипа — восемь тридцать пять тире восемь сорок.
«Интересненько, — смаковал расклад Сергей Шрамов, слушая не лишенную самолюбования (а что поделаешь, адвокат он и в Африке адвокат) речь Бескутина, — натурально такой полезный свидетель отыскался, или старый жучара слепил его из денежных купюр?»
— Таким образом, принимая во внимание вышеизложенное нагромождение нелепостей, задача обвинения усложняется многократно, до полной невозможности что-либо доказать, — адвокат победно задрал округлый подбородок и сложил губы трубочкой. И опомнившись, суетливо вытер лапки носовым платком.
— Кто накаркал ментов? — Сергей не сомневался, что адвокат порылся и в этом вопросе.