Но Надежда перевела взгляд в правый нижний угол фотографии и ахнула.

Фотоаппарат Ильи Константиновича проставлял на каждом снимке точное время, и на этом снимке тоже стояло время — час тридцать. То есть половина второго!

Значит, часы на стене кто-то переставил.

Переставил, чтобы создать себе алиби. Ирина умерла в половину первого, так утверждали медики. Теперь Надежда знает, что она не просто умерла, а ее кто-то убил. То есть в половину первого этого человека не было на всеобщем обозрении, он в это время душил журналистку.

Для того он и переставил часы, чтобы все думали, будто в половину первого он играл со всеми в карты, хотя на самом деле это было в половине второго.

Но ведь смерть Ирины была признана естественной, то есть алиби никому не требовалось! Никому, повторила Надежда про себя, кроме убийцы. Потому что он-то отлично знал, что эта смерть не была естественной.

И тут перед внутренним взором Надежды Николаевны выстроилась стройная картина.

Все встало на свои места. Вот почему Илья Константинович понял, что в его доме произошло убийство! Он тоже сравнил время на часах и на фотографии и пришел к тем же выводам, как и Надежда, — понял, что убийца заранее создавал себе алиби… И вот зачем приезжал убийца на дачу после смерти хозяина — он хотел найти эти фотографии и уничтожить их…

Ему и в голову не могло прийти, что Илья Константинович спрячет снимки в компьютере, а что его шустрый племянник успеет так быстро продать дядин ноутбук.

Хотя, возможно, он и нашел снимки, распечатанные фотографии. И уничтожил их. Оттого и успокоился и не приезжал больше. Ведь это очень рискованно — приезжать на дачу.

Соседи могли заметить и вызвать милицию, опять же собака… Ах да, вспомнила Надежда, собаку же он нейтрализовал. Нина видела, как он тащил сонного Дика куда-то в лес. Возможно, он думал, что собака умрет, но не рассчитал дозу. Дик — крепкий здоровый пес, он очнулся и нашел дорогу домой. Кстати, как он там, надо бы Дика проведать… Но это позже.

А пока нужно решить более насущные вопросы. Теперь она знает, как Илья Константинович догадался, что у него на даче произошло именно убийство, а не несчастный случай. Но что это ей дает?

— Хорошо, — сказала себе Надежда, вздохнув и тряхнув головой, — оставим это до поры и попытаемся подойти к проблеме с другой стороны.

Кет, спавший на диване, на звук ее голоса приоткрыл один глаз. Хозяйка почесала его за ухом и продолжала думать.

Судя по рассказам, Ирина Горностаева была абсолютно беспринципной стервой. Но при этом способной журналисткой, припомнила Надежда слова Бориса Михайловича Рязанского, главного редактора газеты «Петербургский вестник». История с бывшим директором школы произошла больше года назад, история с Викой Топоровой — еще раньше. Ирина уволилась из «Петербургского вестника» и перешла.., куда же? Ах да. Рязанский же говорил — в «Балтийские ведомости». И работала там почти год. Или не там, потому что характер у нее был скандальный и долго на одном месте девица не задерживалась, искала, где лучше. Так не стоит ли Надежде попытаться выяснить кое-что насчет Горностаевой от коллег по работе? Потому что до сих пор она имела дело только с жертвами ретивой журналистки, если можно так выразиться. Правда, был еще Борис Рязанский… Но у Надежды сложилось впечатление о нем, как о не слишком чистоплотном человеке — эта история с гранатой и спортсменом Лямзиным… Рязанскому заказали ошельмовать Лямзина, что он и сделал. И прекрасно знал, что тот придет скандалить — не зря гранату держал в ящике стола…

Надежда Николаевна шагала в ногу с прогрессом, поэтому она живо отыскала в Интернете сайт газеты «Балтийские ведомости» и выяснила все адреса и телефоны.

* * *

Газета «Балтийские ведомости» не скрывалась за железной дверью в глухом переулке Васильевского острова. Она занимала целый этаж в крупном бизнес-центре «Аквариум», расположенном на набережной Невы напротив петербургской телебашни.

«Аквариум» вполне соответствовал своему названию: он представлял собой стеклянный куб, до самой крыши наполненный, как водой, деловой активностью. За его прозрачными стенами медленно, как декоративные сомики, проплывали важные неторопливые бизнесмены, шустро сновали, как нарядные вуалехвосты и золотые рыбки, их секретарши и прочие сотрудницы, стремительно перемещались, как бойцовые рыбки, сотрудники службы безопасности.

Надежда Николаевна Лебедева вошла в холл бизнес-центра и только было задумалась о том, как преодолеть первую полосу препятствий — охранника на входе, как вдруг к ней торопливо приблизилась худощавая женщина средних лет и нервным, близким к истерике голосом воскликнула:

— Ну где же вы? Ведь вас предупреждали, что являться надо не позже десяти, а сейчас уже четверть одиннадцатого! Ведь у нас у всех очень мало времени! Разве можно так относиться к своим обязанностям?

— Я, собственно, не понимаю… — начала растерянная Надежда, но незнакомка не дала ей договорить:

— Меня не интересуют ваши оправдания!

Некогда, некогда, только следующий раз, пожалуйста, не опаздываете! — И она чуть не силой подтолкнула Надежду к небольшой группе женщин приблизительно ее возраста, неуверенно жавшихся около проходной.

— Все пришли, — тем же нервным голосом сообщила старшая охраннику, — десять человек!

Охранник сверился со списком, пересчитал женщин и пропустил их через вертушку.

— А куда это нас ведут? — вполголоса поинтересовалась Надежда у ближайшей соседки, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

— Как это — куда? — удивленно переспросила та. — На инструктаж. А вы что, первый раз?

— Да… — замялась Надежда. — Я вместо подруги прииша…

— А! — Женщина понимающе кивнула. — Так подруга хоть объяснила, что делать придется?

— Да, в общем, не успела… — призналась Надежда Николаевна. — Сказала, что подработать можно, я, и согласилась, очень деньги нужны.

— Будем изображать благодарных жильцов, — сообщила новая знакомая.

— Это как?

— Очень просто. Нас нанял кандидат в депутаты. Его рекламная бригада будет снимать телевизионный сюжет о том, какой он белый и пушистый, а мы будем изображать жителей района и благодарить его за то, как много он для нас сделал. Я, например, должна сказать, что он на моем подъезде установил замечательную железную дверь с кодовым замком, а вот она, — женщина указала на мрачную приземистую брюнетку, — что он заасфальтировал пешеходную дорожку…

— Понятненько… — кивнула Надежда, вспомнив разбитый асфальт перед своим домом, и стремительно свернула в подвернувшийся на пути туалет. Ей совершенно не хотелось участвовать в рекламной кампании какого-то жулика.