– Генерал Култаков слушает!
Андропов ответил не сразу, ему нравилось немного помытарить человека, заставить строить догадки, кто именно звонит по «вертушке», тем более что теперь он звонил уже из Кремля.
– Пока притормозите все ваши действия по Беркутову, но совсем не сворачивайте! Перерыв, полагаю, продлится недельки две, не больше! Накапливайте материал, факты! Понятно? – спросил Андропов.
– Так точно!
– Вот и хорошо! Но те, кто уже задействованы в этой операции, пусть работают дальше! Все ясно?
Култаков продолжал отвечать однообразно, как робот:
– Так точно!
– До связи!
Култаков медленно опустил трубку на рычаг, призадумался.
– Мы накапливаем! А что ж еще?! Не спешим, но планомерно! Видно, опять шефа клюнули в темечко! Никак брежневцы не угомонятся! При Сталине давно бы расстреляли! Нет, ей-богу, всех сразу! – Он неожиданно поморщился, погладил себя по животу, нажал кнопку селектора и рыкнул адъютанту: – Красавин! Где «Ессентуки»?! Сколько можно ждать?!
Беркутов молча завтракал у себя дома, ел творог со смородиновым вареньем и запивал чаем. По радио негромко играли Моцарта, он слушал музыку, вдохновляясь изящно льющейся мелодией. Напротив сидела Лида, время от времени напряженно поглядывала на него. Она тоже пила чай, но одновременно занималась макияжем, накладывала тени, подводила глаза. Подведя один глаз и удовлетворившись результатом, взглянула на мужа.
– Да, совсем забыла тебе сказать. Вчера Зоя притащила мне в подарок югославские сапоги! Сказала: если подойдут, дарю! Ты не объяснишь, с чего это вдруг такие щедроты?
Лида подозрительно взглянула на мужа. Беркутов удивленно пожал плечами, продолжая слушать музыку. Видя его безразличие, она вздохнула.
– Такие шикарные подарки делают, когда чувствуют за собой вину и хотят задобрить! А передо мной она могла провиниться только в одном! – Лида снова пытливо взглянула на мужа.
Но тот никак не реагировал на эти ее выпады. Снова пожал плечами и доел творог. Музыка закончилась. Беркутов грустно вздохнул.
– У вас с ней что, роман в разгаре? – Лида не отставала, решила спросить напрямую. Беркутов нахмурился, взглянул на жену.
– Какой роман?
Она вспыхнула, чуть смутилась.
– Уж не знаю какой, если она от радости мне сапоги притащила в подарок?!
– У меня с ней нормальные отношения! И, пожалуйста, оставь эти дурацкие домыслы! – Он поднялся и посмотрел на часы. – Мы уже опаздываем, пора ехать!
– Ты поезжай, я приеду попозже!
– Что значит – попозже?! У нас обход! Ты не будешь на обходе?! – рассердился он.
– Могу я себя хоть раз в жизни плохо почувствовать и не выйти на работу?! – нервно начала Лида.
Беркутов сделал вид, что обеспокоен.
– Ты плохо себя чувствуешь, дорогая?
– Да, я плохо себя чувствую! Дорогой! Очень плохо! – Она с вызовом посмотрела на него.
– Тогда надо вызвать врача, получить больничный! Иначе прогул! Мы коллектив коммунистического труда!
Последние слова мужа окончательно вывели Лиду из равновесия.
– Да пошел ты! – не выдержав, вдруг грубо бросила она, и они оба замолчали.
Беркутов резко поднялся. Лида поняла, что Жора обижен всерьез, что, возможно, это действительно всего лишь домыслы, и решила пойти на попятную. Так обычно было принято у них в доме, старались не доводить ссору до точки кипения. Чаще всего первой сдавалась она, даже когда он был не прав.
– Извини! Я вызову врача и получу больничный! Ты доволен?! Больше нечего мне сказать?! До свиданья! – Хотела сгладить ситуацию, но не получилось. Последние слова «До свиданья!» были произнесены с такой злостью, что она даже испугалась.
Лида перестала краситься и стала нервно намазывать лицо кремом, чтобы снять макияж. Беркутов вышел в коридор, потом вернулся, хотел что-то сказать жене, но она даже не взглянула на него. Он взял пиджак, накинутый на спинку стула, надел.
Лида мучилась, не знала, как поступить дальше, продолжить выяснять отношения или извиниться? И опять допустила промах. Собралась сказать, чтоб он ее подождал, но вдруг услышала свой голос, звенящий от злости и ревности:
– Передай своей драгоценной Зоечке, чтоб забрала свои сапоги! Мне ее подарки не нужны! Коробка лежит в моем кабинете на столе! Ты слышишь? – бросила Лида мужу.
Он не ответил, вышел из кухни в коридор. Хлопнула входная дверь. Лида вздрогнула, на глаза навернулись слезы.
«Волга» с утра уже стояла у подъезда, дожидалась хозяина. Максимыч сидел за рулем, читал «Правду». Беркутов привычно уселся рядом, захлопнул дверцу. Максимыч аккуратно сложил газету, но не торопился заводить мотор, решил дождаться, когда выйдет «вторая половина». А когда Беркутов сказал «поехали», так удивленно посмотрел на него, что Беркутову пришлось объясниться:
– Лидия Санна приболела!
– Вчера вроде здорова была! – заметил водитель.
– Давление подскочило! У женщин это частенько случается! – быстро нашелся Беркутов.
Максимыч понятливо кивнул и завел мотор.
– У моей тоже прыгает!
Машина не успела тронуться с места, как к ней запыхавшись подбежал Костя. Наклонился к окошку Беркутова, стекло там было приспущено.
– Георгий Константинович Беркутов?
– Он самый! – раздался голос из салона.
Беркутов удивленно уставился на молодого человека. Тот тоже не сводил с него глаз.
– Мне надо с вами поговорить! – через несколько секунд выдавил Костя.
Беркутов почувствовал: что-то серьезное. Даже не стал спрашивать, кто, собственно, такой этот юноша и о чем хочет говорить. И, несмотря на недовольный подозрительный взгляд Максимыча, бросил:
– Садитесь, по дороге поговорим! А то я уже опаздываю.
Костя осторожно покосился на Максимыча, словно тот был хозяином положения, но все же сел в машину. «Волга» тронулась. Максимыч через зеркальце время от времени поглядывал на парня, он не понимал, что происходит, но задавать лишних вопросов не привык. Может, именно за это и полюбил его Беркутов, не раз выдвигал такое предположение Максимыч, но не спешил искать ответ на этот вопрос. Ему было хорошо с хозяином, а это главное. Где еще найдешь такую работу и по деньгам, и по отношению, когда о тебе, как о родственнике, пекутся? Да нигде! Нереально. Вот почему Максимыч почти всегда предпочитал держать язык за зубами. Веди себе машину, смотри на дорогу, а все остальное – не твои дела. Хозяин сам разберется. Так оно и вышло. Беркутов обернулся к незнакомому юноше и сказал:
– Я вас слушаю!
– Я по поводу одного давнего спора: виновата ли Ева, что изгнала Адама из рая?! Вы, наверное, подзабыли?