— В деле фигурирует только один человек, который служил в Чечне, имел доступ к красному «Шевроле» и был — пусть опосредованно — знаком с Лелей Величкиной, — проговорила Лариса.
— И кто же это? — слегка оживился Олег Валерьянович.
— Некто Андрей Балабанов, брат Вики Толоконниковой.
— Подожди, подожди… Ну, что он служил в Чечне, это понятно. Объясни остальные пункты.
— Сейчас объясню, — терпеливо сказала Лариса. — Когда Толоконников уезжал из города, тогда, в мае, «Шевроле» стоял у него в гараже. Ключи были у Бляхина и у Вики, которая в то время жила с родителями и братом. Вполне вероятно, что Андрей знал, где они лежат. И мог взять их и воспользоваться машиной. Вика же не проверяла постоянно, на месте ли ключи, ей, наверное, и в голову не приходило, что их кто-то может взять.
А Лелю он видел и знал, что она склонила его сестру заняться проституцией. Люди, прошедшие Чечню, к таким вещам порой относятся очень жестко, когда речь идет о сестре, жене или дочери. А возможно, он еще предполагал, что Леля может увести Павла от Вики, и не хотел этого. Вот и решил избавиться от нее.
— Это, конечно, вполне логично, — осторожно заметил Карташов, которому, видимо, очень не хотелось в это печальное для него утро грузить свой мозг таким объемом информации. Больше всего он был бы рад похмелиться. Тем не менее, понимал Олег Валерьянович, что дело нужно раскрывать.
Более того, это для него очень выгодно. Поэтому он продолжал:
— Но ведь это еще не доказательство. Как его брать-то? На основании чего?
— На основании того же самого — подвергнуть его анализу, как и всех предыдущих подозреваемых.
— Меня скоро самого извращением объявят из-за этих анализов! — в сердцах воскликнул Карташов. — А вдруг это опять не он? Значит, снова себя на посмешище выставлю?
— Погоди, не горячись, — остановила его Лариса. — Я тебя уверяю, что если он виновен, то скорее всего расскажет все без анализа. Он же понимает, что анализ докажет все. Не станет он себя подвергать этому, выложит и так. И на этот раз я действительно уверена, что это он.
— Да, — крякнул подполковник. — Н-ну-у-у… Я даже и не знаю, что сказать.
— Да нечего говорить, действовать нужно! — воскликнула Лариса. — Брать его и вести допрос. Ну, ты же мастерски умеешь это делать, ты же в три секунды заставишь его расколоться, — решила Лариса подольстить Олегу Валерьяновичу в надежде, что это подбодрит его и сподвигнет наконец на решительные действия.
— Ну хорошо, — решился подполковник. — Сейчас отдам распоряжение, чтобы его привезли.
— Держи меня в курсе, хорошо? — просияла Лариса.
— Ладно, — буркнул Карташов и положил трубку.
Андрей Балабанов сидел в кабинете подполковника Карташова и молчал. Олег Валерьянович уже выложил ему, в чем тот подозревается, и теперь ждал, когда Андрей добровольно сознается в содеянном. Но Андрей молчал. Он вообще никак не реагировал на обвинения подполковника, ничем не выразил своих чувств, не оправдывался, но и не отрицал ничего. Он просто молчал.
— Андрей, — Карташов внимательно посмотрел в хмурое лицо парня, — своим молчанием ты только задерживаешь дело. Я уже не говорю о том, что причиняешь неприятности своей сестре…
При этих словах подполковника Балабанов слегка вздрогнул и поднял на Карташова глаза.
— Да-да, — как-то даже сочувственно пояснил Карташов. — Подумай, что будет, если мы станем допрашивать ее, задавать кучу вопросов: знала ли она о преступлении, почему не сообщила в милицию, и даже — не она ли явилась подстрекательницей к этому. Ведь понятно, что ты пошел на это из-за сестры!
— Вика тут ни при чем, — глухо сказал наконец Андрей, сжимая кулаки. — И не трогайте ее.
— Вот и помоги сделать так, чтобы это не коснулось твоей сестры, — вкрадчиво проговорил Олег Валерьянович. — Раз уж ты ее так любишь.
Балабанов снова погрузился в молчание.
Карташов вздохнул и привел самый сильный аргумент:
— Ну что ж, Андрей, есть и другой вариант. Самый, что называется, объективный.
Сейчас я тебя отправлю на анализ. Будут исследовать твою сперму. И если окажется, что она идентична той, что обнаружили во влагалище Ольги Величкиной, то уже все разговоры станут бесполезны и дело автоматически передается в суд. Тебя даже уже и спрашивать ни о чем не будут, потому что и спрашивать не о чем. И в этом случае уже ни о каком чистосердечном признании не может идти и речи. Ну так как?
Балабанов молчал. Лоб его пересекла глубокая складка, он о чем-то сосредоточенно думал, видимо, прикидывая, какой вариант для него наиболее приемлем.
— Ну что ж… — резюмировал Карташов. — Тогда — на анализ…
Он уже потянулся к телефонной трубке, как вдруг Балабанов резко вскинул голову и тихо проговорил:
— Не надо. Я скажу все сам. Только анализов этих дурацких не надо.
— Отлично, — невозмутимо проговорил Карташов, включая магнитофон и доставая лист бумаги.
Он вызвал одного из лейтенантов и усадил его за стенографирование показаний подозреваемого…
Андрей Балабанов привык жить правильно. Правила эти он придумал себе сам и следовал им неукоснительно. Правила были, в общем-то, хорошими и верными, может быть, слишком бескомпромиссными.
Он не блистал во время учебы в школе, тем не менее был этаким молчаливым лидером. Неразговорчивый, замкнутый, Андрей всегда был уверен, что при возникшем конфликте коллектив поступит так, как захочет он. Это делало его уверенным в себе человеком.
Когда он попал служить в Чечню, то нисколько не испугался. И даже не удивился, полагая, что это закономерно: был уверен, что выстоит в любой ситуации. Службу считал всего лишь проверкой на прочность.
Он и в самом деле выстоял. Остался жив, не сломался морально, благополучно дослужил до конца срока и вернулся домой. Девушки до ухода в армию у него не было, так что ждать его, кроме родных, было некому.
И почему-то все эти долгие месяцы службы он чаще других вспоминал свою младшую сестру Вику. Может быть, из-за контраста с той грязью, которую ему пришлось повидать и испытать на войне. Вика всегда была очень чистой и доброй девочкой, и Андрей носил ее образ в своем сердце как своеобразный талисман.
Вернувшись, он с радостью и гордостью обнаружил, что сестра стала совсем взрослой, что она учится в институте и стала красивой девушкой. Андрей по-настоящему гордился ею. А то, что Вика могла заниматься чем-то непристойным, ему и в голову не приходило.
Возможно, он никогда бы не изменил своего мнения о сестре, если бы не случай.
Как-то раз, гуляя по вечернему городу, забрел Андрей в один малопривлекательный район. И неожиданно увидел, как мимо проехала машина, в которой он заметил свою сестру. Рядом с ней сидел мужчина.