— Тебе хочется этого? — прошептал Фоскари, водя языком у Бьянки за ухом.

Не в силах произнести ни слова, она кивнула.

— Так ты обещаешь больше не выходить из дома без моего разрешения? — хриплым голосом спросил он.

Бьянка была готова согласиться на что угодно, лишь бы поскорее испытать то наслаждение, которое он ей обещал.

— Это шантаж, — шепнула она. От страсти ее голос стал неузнаваемым.

— Считай, что это нечто вроде контракта, — предложил граф. — Ты получаешь то, что хочешь, и я тоже.

Бьянке это показалось вполне резонным. Ее ум отказывался повиноваться голосу рассудка с того самого мгновения, когда он прикоснулся к ее телу. Да, она понимала, что не следует сдаваться без боя, но ничего не могла с собой поделать. Поиграв золотистыми волосами Йена, курчавившимися над воротником его рубашки, она спросила:

— А могу я один раз достичь вершины наслаждения сразу, а потом еще раз, когда ты войдешь в меня?

Фоскари внутренне ликовал: он выиграл. Но как ни странно, это чувство победы слишком уж сильно походило на возбуждение.

— А ты жадная, да? — усмехнулся он, скользнув рукой между ее ног.

Не прошло и пары минут, как Бьянка забилась в конвульсиях наслаждения. Йен был доволен, потому что долго терпеть он не смог бы. Ему нравилось наблюдать за Бьянкой, когда, приближаясь к апогею наслаждения, она широко распахивала глаза. А из горла ее вырывались сладострастные стоны.

Пока Бьянка возилась со шнурками его лосин, Йен разрабатывал дальнейшую стратегию поведения. Ему пришло в голову, что чем дольше его плоть будет находиться в ее лоне, тем быстрее он добьется от нее повиновения. Именно по этой причине его возбужденное естество ринулось в дело, едва Бьянка освободила его из тесного плена одежды.

Откинувшись на бархатную подушку, Йен усадил Бьянку на себя. Когда его плоть полностью погрузилась в ее нежное лоно, Бьянка закрыла глаза и стала выводить бедрами широкие круги. Йен держался руками за ее талию, его движения становились все стремительнее. Чувствуя, что вершина близка, он в последний раз что было сил насадил Бьянку на свою плоть. Когда они достигли оргазма, Бьянка услышала, как Йен в исступлении выкрикивает ее имя. И прежде чем реальный мир на мгновение перестал существовать вокруг нее, Бьянка успела подумать, что он впервые назвал ее по имени.

После двух часов плавания в водах Венеции, когда снова пошел дождь, Йен отдал приказ уставшим гондольерам отправляться домой. Один из них уже представлял себе, как укладывается в свою теплую сухую кровать, а у другого еще было одно важное дело. Он все думал, сколько получит за сообщение о том, как Йен проводил время в гондоле. Ему всегда платили одинаково, но на сей раз он надеялся, что его подробное описание того, чем Бьянка с Йеном занимались в каюте гондолы, будет оценено гораздо выше. Ему не было известно, сколько еще слуг клюнуло на предложение того странного человека за деньги сообщать обо всем, что творится в доме, но его собственное жалованье сильно увеличилось с тех пор, как он начал следить за хозяевами и подслушивать их разговоры.

Рычание тигра и крик осла не были бы столь неожиданными для Фоскари, как звук, который он услышал, выбираясь из гондолы.

— Ох, совсем забыла сказать тебе! — Бьянка всплеснула руками и радостно улыбнулась. — Я наняла горничную.

— Ты решила, что вырастишь себе горничную из младенца?

— Нет, это плачет ребенок Марины. Тот самый, которому я помогла появиться на свет. Такой красивый мальчик. Его первое имя — Цезарь, а второе — Йен, в честь вас, милорд, — солгала Бьянка, надеясь смягчить гнев графа.

— Ты наняла горничную, которая только что родила? Это же сущий бред! Она не сможет помогать тебе по крайней мере месяца два.

— Это не важно, — заметила Бьянка. — Вообще-то мне совсем не нужна горничная, просто мне хотелось переселить ее в место получше, ведь после того, как ее дом взорвался, ей вообще негде жить.

— Да что ты? — язвительно проговорил Фоскари. — А почему бы не привести в мой дом всех женщин, лишившихся крова?

— Отличная мысль, милорд, — кивнула головой молодая женщина. — Давайте так и сделаем. Думаю, завтра я смогу все устроить.

Это было уже слишком! Бьянка упорно не хочет понимать его сарказма. Йен был вне себя. Бросив уничтожающий взгляд на красивую женщину, целью которой явно было разрушить весь уклад его жизни, Фоскари направился к лестнице в тот самый миг, когда часы пробили двенадцать.

Глава 13

Йен закрылся в своей лаборатории.

Мысль о том, чтобы временно переселиться сюда, пришла Фоскари в то время, когда он принимал ванну под вопли и плач ребенка, час от часу становившиеся все громче и настойчивее. Граф в ярости вылетел из своей комнаты, твердо намереваясь прекратить это безобразие, но увидел, что все обитатели дома собрались толпой в его приемной вокруг маленького белого свертка и с умилением смотрят на него. Чем громче кричал мальчик, тем шире становились улыбки на лицах Бьянки, Франческо, Роберто, Криспина и — что было уж совсем невероятным — Джордже Йен буквально взлетел по лестнице и заперся в своей лаборатории.

С тех пор прошло уже два часа. Фоскари не только устал и проголодался — ему понадобились кое-какие вещи из его комнаты, куда он и направился.

Навстречу ему шел Джорджо.

— Я шел сообщить, что к вам гость, и хотел узнать, захотите ли вы видеть его, — сообщил он. — Это синьор Вальдоне. Он заверил меня, что хочет потолковать с вами не о пожаре в цейхгаузе.

Им не доводилось встречаться прежде, однако Фоскари знал о репутации этого человека. В прошлом фермер из небольшого городка Тьена, он сколотил состояние, изготавливая женские мази и духи из трав и растений. Его дела шли столь удачно, что вскоре его продукция продавалась уже на всем полуострове. Поговаривали, что с каждой успешной сделкой его тело становилось чуть больше, так что о размере его корпорации можно было судить по размеру его внушительной фигуры.

«Ему по крайней мере следует взвешиваться», — подумал Йен, глядя на массивное тело Вальдоне, с трудом втиснутое в кресло.

— Я бы никогда не рискнул явиться к вам вот так запросто, милорд, особенно в такой день, как сегодня, но меня вынудили неотложные обстоятельства, — проговорил Вальдоне, обращаясь к графу.

Йен кивком предложил ему продолжать, спрашивая себя, не повредит ли столь громкий голос стенам и перегородкам его палаццо.

Вальдо откашлялся — этот звук напоминал пушечный выстрел.

— Из нескольких источников я узнал, что вы наводите справки об Изабелле Беллоккьо, — продолжил он. — Кажется, вам нужна кое-какая информация личного характера. — Здоровяк наклонился вперед, в его глазах появилось недружелюбное выражение. — Я должен узнать, почему вас это интересует.