Январь попросил Сусанну и Илию выйти, включил телевизор. Приз – документы на автомобиль получила многодетная мать, бледная хрупкая женщина. Она таращила глаза, словно заблудилась и не может рассмотреть в ночном небе путеводную звезду.
– Сто восемь тысяч рублей получает!..
– А теперь пойдем к монитору, я тебе подробно покажу, как это может быть. Кстати, пошли посмотрим, кого за последнюю неделю заказали на сотню тысяч, – Январь дернул Еву за руку, поднимая, – только штаны надену.
В коридоре Ева и Январь застряли с проводами Сусанны и Илии. Сусанна оделась мальчиком, и перед дверью стояли два мальчика-подростка, ей очень шла шапочка с наушниками, Илия выглядел совсем оборванцем, но через плечо были перекинуты отличные дорогие коньки.
– С меня эти ботинки спадут! – притопывала Сусанна огромным ботинком.
– Возьми мои! – оторвал от сердца канадские, толстоподошвенные, Кеша.
– Я только отвезу ее и вернусь, – обнял Еву одной рукой Илия. – И ты не плачь, родная, – он подмигнул Далиле. – Делов-то! До вечера вернусь.
Ева не стала выходить на балкон. Она села у двери и замерла.
На улице, отойдя от подъезда буквально метров двадцать, Сусанна остановилась, Илия прищурился: на них шел постаревший Хрустов. В кожаной с мехом куртке, грустный и какой-то потерянный, он бы прошел мимо, но Сусанна не выдержала. Она тронула Хрустова за рукав, когда он уже почти прошел, когда Илия выдохнул напряжение и закрыл глаза. Хрустов несколько секунд удивленно смотрел на остановившего его мальчика, вспоминая, откуда он знает это странное лицо с желтыми глазами, потом вздрогнул и напрягся.
– Дяденька, скажите, сколько времени? – пропищала Сусанна, волнуясь. Она неуверенно улыбалась, словно готова была прыгнуть на Хрустова в припадке радости от встречи. Илия с силой сжал ее запястье. Хрустов посмотрел на него, моргнул несколько раз, поднял руку, оттягивая рукав и открывая часы, незаметно оглянулся.
– Времени у тебя нет, – сказал он тихо и вдруг резко, до спазма ненависти захотел схватить эту девчонку, сжать тонкое горло, вывернуть голову набок – две секунды, и все кончено. Кончено – присоски датчиков на теле Веры, она уже не будет уменьшаться, она останется с ним. С ним?
У Хрустова задрожали руки. Давно он не испытывал такого. Все, что он мог сделать, это быстро отвернуться и уйти. Он отвернулся и пошел к подъезду. Он не протянул руку, не захватил шею, не вывернул другой рукой идеальной лепки голову Сусанны Ли, потому что ее он встретил первой. Если бы Корневич дал ему сначала посмотреть на Веру, вернее, на то, что с нею произошло, ничто не смогло бы остановить Хрустова, даже Илия.
– Долго ты будешь сидеть под дверью? – поинтересовалась Далила. – Они уже ушли. Вставай. Твой сынок любую галлюцинацию устроит, чего ты волнуешься? Пойдем поищем, за кого этой многодетной матери дали сто тысяч.
– Подожду еще. Вдруг кто-нибудь придет.
В дверь позвонили.
– Если это очередной обыск, – встала Ева, – скажи Январю, чтобы сел в кровать с зайчиком. Постой, – она подняла руку, посмотрев в «глазок», – это не обыск, – она открывала замок, рука дрожала. – Это…
Хрустов медленно вошел в открытую дверь. Посмотрел сначала на одну женщину, потом на другую.
– Уа! Уа! – закричал Январь из спальни Евы.
Хрустов поднял брови, прошел холл, открыл дверь пошире. На кровати сидел голый – в одних плавках – здоровенный детина с отлично наработанной мускулатурой, тискал огромную игрушку и бессмысленно улыбался.
– Январь, – сказала Ева грустно, пока Далила корчилась от хохота в дверях кухни, – это не обыск. Это отстрельщик Хрустов.
– Отстрельщик, ну надо же! – помахал рукой Январь. – Вот бы Карпелов завелся. Он как только разгружался от текучки, сразу начинал ловить вас.
– Карпелов погиб, – вздохнула Ева, – вот его ботинки, – и вдруг всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Хрустов посмотрел на ботинки, которые стояли на табуретке.
– Ой, умру сейчас, – прижимая к животу руки, стонала Далила, – остались одни ботинки, их принес Январь, потому что фотографии нет. Ребята, извините, я не могу остановиться, это очень смешно!
Ева заплакала громко, навзрыд.
– Нет, ну я так не играю, – Январь выбросил зайца, – ты так жалобно плачешь, неужели и по мне будешь плакать? Ну убей меня, убей, только поплачь!
– Привет, Хрустов, – вышел на шум Кеша, и Хрустов с облегчением вздохнул. – У женщин настоящая истерика, а я не пошел в школу, как назло. Пойти, что ли, на четвертый урок, если мы не едем отдыхать? А все в таком пришибоне, потому что Ева с понтом заказала себе Карпелова, его сбили на дороге, а она получит теперь или деньги, или квартиру. Только что по телевизору сказали. От нас ушла Муся, поэтому все едят, чего найдут. У Муси ребеночек стал дьяволом, он ее грыз, ну совсем как нюхатель в отключке!
– Я вижу, у вас жизнь просто кипит, – развел руками Хрустов. – Как всегда, полный дурдом.
– Дурдом, точно дурдом! – закатилась Далила.
– Кого брать на руки и нести под холодный душ? – спросил Хрустов, сняв куртку.
– Ее бери! – провизжала Далила. – Ее! Меня пока Январь носит.
– Любишь мокрых женщин, да, Хрустов? – шепотом спрашивает Ева, и он пугается ее залитых слезами глаз и злости в голосе.
Говорить о деле в такой обстановке совершенно невозможно. Хрустов протянул руку за курткой, он был зол на себя, на свое застучавшее громко сердце. Черт, он совсем забыл, что нельзя смотреть ей в глаза. Он потоптался у двери, потом бросил все-таки куртку, повернулся к судорожно выдыхающей остатки плача Еве:
– А я по делу, но чаю бы выпил.
– Ладно, – улыбнулась Ева и неожиданно крепко его обняла, прижавшись и подслушивая сердце, – нормально, а то я уже думала, что ты меня совсем забыл. Помнишь! Пошли, сначала выясним одно дело по Интернету.
– Сколько лет этому… Декабрю?
– Слушай, не знаю, а что?
– У Далилы огромный и нереализованный запас материнства, не иначе, – Хрустов осматривал компьютер, – какая система?
– Его фамилия Январь.
– А! А я подумал, что у вас теперь мужчины по месяцам называются. Ну, к примеру, если меня здесь вспомнят и поймут, я буду Март.
Ева замерла, удивленно уставившись на него, Хрустов неуверенно улыбнулся, ругая себя и не в силах спасти зрачки от ее глаз цвета слегка разбавленных чернил.
Пришел одетый Январь, предложил Еве кресло-вертушку, сам сел рядом с клавиатурой на коленях, Далиле и Хрустову отвели роль зрителей, но как только Хрустов увидел директорию «отстрел», он бесцеремонно потеснил Еву, отодвинув ее вместе с креслом, и предложил свои связи для поиска. Оказалось, что он, будучи на отдыхе за границей, отказался от нескольких заказов на охрану, поступивших по электронной почте. Охранять себя попросили люди, обнаружившие вдруг свое имя, адрес и фотографию в этой самой директории, совершенно случайно решив побаловаться в «жизни понарошку». Январь, проведя беглый опрос, выяснил, что они с Хрустовым пользуются разными взломщиками, впал в азарт молодого истребителя, подтрунивая над стариком, который просил его отвернуться, когда набирал некоторые коды.