– Вообще, можно сейчас выйти, – сказал кондуктор дружелюбно. – Тут от станции ходу напрямки – полчаса. Прямо на деревья держи, к станице и выйдешь. Пойдешь или будешь с нами крутиться?
– Пойду, – решился Денис.
…Честно сказать, он немного об этом пожалел. В степи хоть и поддувал ветерок, но то, что казалось красивым из окна автобуса, оказалось душноватым и бесконечным. Верхушки деревьев впереди – те, на которые ему советовали «держать» – словно и не приближались. Денису начало казаться, что он шагает вечность, хоть он шел минут пять, не больше. Пересвистывались в траве перепела, а впереди степь плыла в мареве, которое сливалось с очистившимся почти полностью небом – так, что временами верхушки деревьев словно бы поднимались над степью и превращались не то в горы, не то в облака…
Мальчишка собирался раздеться до пояса и остановился. Но тут же сморгнул. В первый миг ему показалось – чудится… но уже во второй Денис понял, что прямо навстречу ему скачет человек. Всадник. Верхом. На галопе.
Денис ощупал пистолет в поясной сумке. И приоткрыл рот.
Как и все подростки своего времени, он умел ездить верхом, и неплохо. Но… но всадник, которого он увидел, не ехал верхом. Он жил верхом. Он составлял с конем единое безупречное целое. До такой степени безупречное, что завидовать было глупо.
Завороженный это скачкой, Денис не сразу понял, что всаднику не больше лет, чем ему самому. Огромный соловый конь нес мальчишку – плечистого, крепкого, но явно мальчишку. Парень сидел без седла, подогнув ноги и положив их едва ли не себе по мягкое место, упираясь в конские бока пяткой, коленкой и большим пальцем (он был босиком, в одних подвернутых до колен широких штанах и мятой фуражке с ярким околышем и синим верхом, из-под которой выбивался светлый лихой чуб). Повод всадник держал одним пальцем левой руки, на двух пальцах опущенной правой моталась нагайка с алой рукоятью.
– Пра, – мальчишка небрежно осадил коня прямо перед Денисом.
Зачарованный картиной, Третьяков-младший и не подумал испугаться, забыл. Он поднял взгляд от сипящей конской морды с раздутыми черно-алыми ноздрями и увидел широко посаженные по сторонам от задорного курносого носа паренька синие глаза на темном от загара лице.
– Ты кто такой? – Мальчишка легко положил ногу на седло, оперся на колено локтем.
– Мы сюда работать приехали, – с достоинством ответил Денис. Очарование пропало, взыграла гордость. Денис уже понял, что видит перед собой казака. Точнее, казачонка. – Меня Денис зовут. Денис Третьяков.
Мальчишка заливисто свистнул, вытянув обветренные губы.
– А, сынок штабса из ОБХСС? Батя рассказывал.
Это был чуть ли не первый тут человек, который понял, что Денис из Империи – и не выразил своего к этому отношения. Третьяков-младший нахмурился (внутренне). Внешне он небрежно положил руку на шею соловому:
– Кра… ой!!!
Денис невольно отскочил и покраснел от стыда. Конь лязгнул зубами рядом с его пальцами. Казачонок захохотал, подбочениваясь:
– Ойх-ха-ахаха!!! Куда лезешь, дубина?! Он тебе руку оттяпает, к нему даже батя не подходит, один я с Лучом… – Он нагнулся, поцеловал шею коня, погладил вздрагивающую кожу. – Один я могу! – И далеко сплюнул в траву длинную емкую нить слюны.
– А, – понимающе сказал Денис. – Конь у тебя вместо няньки, да?
Казачонок поперхнулся. Его глаза стали удивленными и наивными – как будто у описавшегося кота. Он даже оглянулся – без наигрыша: ему ли вообще это сказано, может, еще кто подошел-подъехал?
– А? – повторил он Денисову реплику, но вопросительным тоном. – Чего?
– Ну, чтоб не страшно было в степи одному, у тебя конь – как нянька, – терпеливо пояснил Денис. – А что, не так?
Мальчишка со стуком прикрыл открывшийся рот. Сожалеюще смерил Дениса взглядом, аккуратно повесил нагайку на седло, сверху – фуражку. Что-то шепнул коню и плавно стек (Денис завистливо вздохнул) с седла в траву.
– Я для начала тебя несильно побью, – сказал мальчишка. – Так. Поучу. Потом штаны спущу и нагайкой до города погоню. Как тебе такая программа?
– Выполняй, – согласился Денис.
И тут же получил размашистый удар-затрещину – с левака, чего совершенно не ожидал. Денис кувырком полетел в траву – рука у казачонка оказалась не пацанская, чугунно-тяжелая.
– Вставать еще будешь или сразу сам зад заголишь? – деловито спросил казачонок, стоя на месте.
Денис правым ухом слышал только равномерный гул, а вся эта сторона лица онемела и начинала гореть. Мальчишка встал и потряс головой.
– Сильно, – признал он. – Ну, тогда прости, орел степной, я тебя тоже жалеть не буду, хоть ты тут и хозяин. Сам напросился.
И, обманно нанеся удары левой-правой, с левой ахнул казачонка под дых.
– Йух! – вырвалось у того, и он согнулся пополам. – М… уух…
Выпрямился. И кинулся на Дениса…
Сперва мальчишки свирепо месили друг друга кулаками. Потом кто-то – неясно, кто – дал кому-то подсечку, и они покатились по траве, продолжая работать руками и пинаться, а заодно и кормить друг друга землей и травой. Оба выли на низкой угрожающей ноте, как сирены. Даже конь, в принципе отнесшийся к этому философски, пару раз фыркнул и дернул землю копытом. Правило «не бить лежачего» тут не действовало – лежачими были оба, вопрос оставался лишь в том, кто находится сверху в конкретный момент.
Уже через минуту и Денис, и казачонок мало походили на себя – растерзанные в клочья, окровавленные и слепые от ярости, они продолжали лупцовку, пока Денис не оказался сверху окончательно и не залег на своем противнике, приплюснув его телом и руками и пытаясь отдышаться. Губы казачонка были расплющены, глаза подбиты – вообще человека он напоминал мало. Правда, и сам Денис по ощущениям понимал: он выглядит так же.
Противник пару раз вяло дернулся, но сил у него, похоже, совсем не осталось. Денис тяжело свалился в сторону, ощупал казавшееся чужим лицо. Спросил запаленно:
– Про… иг… рал?
– Угу, – неожиданно покладисто буркнул казачонок и сел. Хмыкнул: – Ну, ты здоров драться. Местные так не дерутся, боятся нас.
Он опять сплюнул – но уже красной слюной. Полез в рот, усмехнулся и сплюнул снова.
– Два зуба шатаются.
Денис потрогал языком свои зубы:
– У меня один… ой. Ты мне последний молочный вышиб. Спасибо, – и тоже сел.
– У вас все так дерутся? – уточнил казачонок.
– Не, – Денис скривился. – Я из худших… Холодное бы приложить, а то будем, как два пугала.
– Все равно заметят, – сказал казачонок. – Батя мне всыпет.
– За драку? – удивился Денис.
– Не… За то, что побить себя позволил. Я на стенке в станице среди одногодков лучший.