– Знаю, – кивнул Диад. – В рабстве.
– Да, – согласился я. – А знаешь почему?
– Знаю, – повторил Диад. – Унижение.
– Да, – так же повторил себя я. – В нашем мире – там, на моей родной планете… в моем пространстве… там не слишком много обращают внимания на унижение. Там унижают походя тех, кто слабее, и терпят унижение от тех, кто сильнее… и это, наверное, один из признаков конца, о котором говорят маги… «Морда цела – и слава богу!» – Я засмеялся, и мой смех заглох в тумане, как в одеяле. – Но здесь я вытерпел столько боли, что… Я научился ее терпеть. И голод, и жару, и холод, и сырость – и еще кучу всего, что там, у нас, считается непереносимым… Ну так вот. Я понял, что единственная на самом деле непереносимая вещь – это унижение, Диад. Я собирался отомстить за то, что меня унизили. Отомстить жестоко, не думая о том, буду ли я жить потом… да это и было не важно, ведь в итоге-то финалом все равно была смерть. И я хотел, чтобы она выглядела как можно более достойно.
– На груде изрубленных врагов, с выщербленным мечом в руке и улыбкой на губах, – понимающе подтвердил Диад, и его глаза коротко сверкнули.
Я кивнул:
– Да, да… Примерно так… Но сейчас все по-другому. Я не собираюсь мстить за себя. И речь не о красивой смерти. Я не хочу просто жить в тишине и спокойствии, пока там, в этом проклятом… центре управления, Диад, находятся в рабстве десятки мальчишек и девчонок. Которых не убивают, нет. Которых унижают. Я согласен со смертью, с кровью, с мучениями… Но с унижением я не смирюсь. Я выведу из Города Света тех, кого эта мразь называет рабами. А после этого – что ж, после этого я воспользуюсь своим правом.
Диад долго молчал. Потом поднялся на ноги и сказал:
– Я подожду твоих людей там, на улице. И… удачи тебе, Олег. Постарайся не погибнуть.
Я снова пожал ему руку. И не стал провожать взглядом, заторопившись к своим.
* * *
Увидев меня, все встали – сразу, дружно и молча, только Ленка Чередниченко, цепляясь за рукав куртки Сергея, спросила, глядя, как испуганный ребенок:
– Что… ничего не получилось? Да?
И у всех стали такие глаза… а мои глаза намокли, и я, подав руку Танюшке, весело сказал:
– Да ну, вы чего? Все нормально! Пошли!
Сразу начался шум, веселый и какой-то слегка истеричный, как в младших классах школы, когда становится ясно: долгожданная поездка (экскурсия, поход) состоится. Но Танюшка, взяв меня за руку, тихо спросила:
– Правда все нормально?
И я соврал – трусливо оттягивая объяснение на минуты – хоть одна, две, но спокойные минуты:
– Да все, все, Тань. Все кончилось. Понимаешь, все кончилось!
И в сердце у меня повернулся зазубренный бурав, когда Танюшка – без улыбки, вообще без эмоций – вздохнула. Просто вздохнула. Но было в этом вздохе такое, что я отвернулся и от нее и крикнул:
– Все, пошли, пошли!..
Когда метелки камышей приветливо закивали нам, я остановился, делая вид, что перетягиваю ремни сапог. Потом, когда мимо прошли последние, я выпрямился и окликнул:
– Ребята, постойте.
Все обернулись. Сразу. Девятнадцать пар глаз на девятнадцати загорелых лицах. И я начал называть их имена:
– Джерри. Йенс. Радица. Ромка. Видов. Ясо. Клео. Колька. Лида. Игорь. Ингрид. Юджин. Сергей. Лен… и ты, Лен. Зорка. Димка. Анри… – Я помедлил и закончил, как отрубил: – Тань.
– Чего это ты? – удивленно спросил Ясо.
И Танюшка ответила:
– Он хочет уйти. Неужели не ясно?
– Ты что, бредишь? – сердито спросила ее – не меня! – Ингрид.
– Да нет же, – очень спокойно продолжала Танька. – Посмотрите ему в глаза.
– Точно, – сказал Йенс. – Точно.
– Олег?! – требовательно спросил Сергей.
– Пойдете прямо, – сказал я. – Тут рядом город, вас встретит Диад, про которого я рассказывал. Он доведет…
– Да это ты нас доведешь! – заорал Анри. – До инфар… – но я тоже повысил голос:
– Тихо! Я пока еще ваш князь! – Я обвел всех взглядом и уже тише продолжал: – Да, вы пойдете туда. Это приказ. И вы будете там жить. Там, где не убивают. Там, где не нужно стирать ноги, догоняя врага или уходя от погони. Там, где не нужно класть рядом с постелью – настоящей постелью! – оружие. Вы будете жить там и ждать меня. Я вернусь. Я вернусь, потому что мне будет куда… и потому что я буду спокоен за вас. Я вернусь.
– Мы идем с… – начал Игорь, но я и его оборвал:
– Не идете. Я иду в Город Света не умирать. И не хочу, чтобы кто-то из вас погиб, потому что… да потому что вы все заслужили жизнь! – Я ткнул в туман за их спинами с такой яростью, что они все невольно обернулись. – Вы заслужили это, каждый по-своему, но – заслужили!
– А ты? – спросил Ромка, гримасничая, и я понял, что он сдерживается, чтобы не заплакать. – А ты не заслужил?
– Нет, – сказал я, и сказал искренне. – Еще не заслужил. Я вывел вас сюда. Теперь я должен вывести других. Не сюда – это, как выяснилось, не в моих силах. Оттуда. Но для них и это будет счастьем. И никто из вас со мной не пойдет.
– Кроме меня, – сказала Танюшка.
– Хорошо, – кивнул я. – Потом тебя убьет тупая случайная толла, а я зарежусь, потому что не смогу без тебя… Да поймите же, кретины, – я сорвался на крик, – поймите же, я хочу вернуться и увидеть вас – вас всех! Уходите! Убирайтесь же! Ну?!
Я не узнавал своего голоса. В нем было столько бешеной ярости, что они попятились. Все девятнадцать.
Сергей спросил жалобно:
– А обратно… когда же ты обратно?..
– Примерно года через два, – сказал я сипло и откашлялся. – Ждите. Не будем прощаться. Все. Уходите!!!
Несколько секунд они стояли неподвижно, переминаясь с ноги на ногу. За их спиной была спокойная, мирная жизнь… и я почти слышал, как каждый из них мысленно уговаривает себя: ну ведь правда же… я заслужил, я столько пережил… а Олег вернется, обязательно, он ведь такой… а мы подождем… там…
Потом они начали поворачиваться и уходить. Последним – пятясь – ушел Сергей.
Танюшка ушла первой. Повернувшись сразу и не оглядываясь.
Когда в тумане скрылся последний, я чуть не побежал следом. Да нет, я побежал… но остановился тут же. Сжал кулаки и, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, остался на месте.
Ушли. Выполнили мой приказ.
По щекам у меня текли слезы, но я был один – и некого было стесняться.
Я стоял один в тумане. Как на экране приснившегося мне телевизора.
Все сбылось.
@У@rl@х@gs.