Внимание Дариуса привлек пасшийся в отдельном загоне конь. Гнедой, едва ли не рыжей масти, с более темными, чем весь он сам, ногами, да еще и с белой звездочкой во лбу.
«Хорош! — подумал Дорван, любуясь приглянувшимся скакуном. — Но у такого коня обязательно должен быть хозяин, его просто не может не быть».
— Чей он? — поинтересовался Дариус у Жанира, главного коневода на лошадиной ферме в Голинтере.
— Приблудился, — охотно пояснил тот. — Чей — понятия не имею. На нем даже тавра нет. Буду жеребят клеймить — и на него поставлю, если хозяин прежде не отыщется.
— Так он что, даже не объезженный?
— Ну, это вряд ли. Когда он к табуну пристал, на нем узда имелась. Да и не выглядит он диким, явно на нем кто-то раньше ездил. А что, приглянулся? Так бери себе. Сахей распоряжение от господина передал, чтобы по вкусу. Кроме, конечно, тех.
И коневод кивком указал на табун отдельно пасшихся лошадей.
«Те мне и даром не нужны. — Дариус не сводил глаз с гнедого. — Тех под рыцарей растят, так что мне они без надобности. А этот вот глянулся. Да так глянулся, что сразу в сердце запал».
— Так что, говоришь, можно пока себе его взять?
— Бери-бери. Конь хороший, по всему видно. Но с норовом. Хозяином признает — горя знать не будешь. Да и дело у вас — не на волков охотиться, на нелюдей. — И Жанир вздрогнул всем телом: — Как представлю, что долузсцы в Голинтере объявятся, жуть берет. Нет для них ни старых, ни малых, ни баб с детишками, им все едино, всем смерть несут.
Но если и волки попадутся, тоже мимо не проезжайте — господин за каждую шкуру отдельно платит. Развелось их в последнее время, лошадок тревожат. А иной раз и жеребенка недосчитываемся.
— Не проедем, отец, — успокоил его Дариус, взглядом отыскивая Биста. Он и сам в лошадях понимает, но сверд мастер всякие тайные изъяны с одного взгляда определять.
С виду жеребец казался хорош во всем: и копыта без пороков, и бабки не короткие, да и вообще. Сверд осмотрел коня тщательно, заставляя его пятиться, сгибая ему ноги, и даже приложил ухо к его боку, отчего лошадиная кожа пошла волной. Осмотр конь воспринял спокойно, вероятно, потому, что жевал посыпанную солью горбушку, предусмотрительно прихваченную с собой Дариусом.
Сам же Дорван почему-то был уверен в том, что нет у коня изъянов: ну не может их быть у такого красавца.
— Лет пять, не старше, — объявил Бист, напоследок заглянув коню в зубы.
Оставалось только проверить гнедого на скаку. Дариус взглянул на Жанира, тот, в свою очередь, посмотрел на двух своих помощников, а уже те сноровисто взнуздали коня, затем и оседлав его. Дариус подошел к коню, пляшущему у державшего его по уздцы помощника коневода, засунул пальцы под подпругу, проверяя натяжку, опустил пониже стремена и одним махом взлетел в седло.
Гнедой легко взял галоп, как будто радуясь, что наконец-то ему дали пробежаться так, как он может.
«Все, решено, — ликовал Дариус, склоняясь к шее скакуна и слыша, как в ушах свистит ветер. — Себе беру. Если барон не отдаст, как обещал, за свои деньги выкуплю. Все отдам, что у меня будет, но выкуплю».
Тут у него мелькнула мысль, что как будто бы он уже и не совсем свободный человек, его ждет Элика, а ведь им еще жизнь строить, но он ее отогнал, заменив другой, более радужной: «Все сложится замечательно».
Конь оказался на редкость хорошо обучен: слушал малейшее движение поводьев, ног и по команде встал как вкопанный, некоторое время не переступая даже с ноги на ногу. Недолго, но вполне достаточно для того, чтобы пустить стрелу, не приноравливаясь к движениям пляшущей под тобой лошади. И дышал хорошо, ровно, мощно, без малейшей хрипотцы, несмотря на то что Дариус заставил его выложиться полностью.
«Нет, он мой, теперь только мой! — Душа его пела. — Даже если хозяин найдется, я найду, чем его убедить. А назову я его… Басуром. Басур на свердском языке означает „друг“, Бист однажды рассказывал».
Возвращался он уже шагом, издали увидев поджидающих его людей. Среди них мелькнуло и незнакомое лицо.
«Угнуд вернулся. Вот и отлично, все в сборе. Да и о судьбе Сторна, возможно, что-нибудь узнаю. Тогда останется всего одно дело, и решить его необходимо тоже сегодня. А завтра и отправимся. Только куда?»
Среди встречавших нового гонорта стоял и Кабир. Только смотрел он на этот раз не с вызовом, а скорее с недоумением: как же так все произошло? Даже понять ничего не успел.
«Бывает, — усмехнулся Дариус. — Перестарался я немного, это точно. Но кто же тебя просил под горячую руку лезть? Кровь закипела, когда Сегура увидел. И если бы не Бист…»
Дариус спрыгнул с коня, бросил поводья подскочившему помощнику Жанира. Сам же коневод, посмотрев на его лицо, даже спрашивать не стал, пришелся ли конь по нраву. Спросил другое:
— Стремена не низко опускаешь?
— Я так привык, — пожал плечами Дариус.
Конечно, подтяни их повыше, появляется немало удобств: и самому удастся повыше подняться во время замаха мечом, что придаст дополнительную силу удару. Да и спрыгнуть с коня легче, когда тот внезапно свалится с ног на полном скаку, увлекая за собой седока. Но так хуже коня чувствуешь, да и управлять им сложнее, если необходимы свободными обе руки. Тут уж как везде — одно в ущерб другому.
Он направился к Угнуду, когда услышал за спиной голос коневода:
— Гонорт, поговорить бы.
Они отошли в сторону. Понятно, о чем хочет попросить Жанир, об этом Челей еще вчера вечером поведал: здесь, в Голинтере, коневод живет со своим многочисленным семейством, среди которого только дочерей целых четыре. Младшая совсем еще девчонка, а вот с остальными проблема. Вернее, не с самими дочерьми, а с поселившимися неподалеку наемниками. Много их, так что и сыновья коневоду не помощники. Ну и жалуются дочери, что пристают они к ним. А наемники в ответ на увещания отца только смеются: мол, господин барон даже рад будет, если у него сервов прибавится.
— Дочери? — коротко поинтересовался у него Дариус, и тот кивнул в ответ.
— Не волнуйся, отец, завтра мы уже отправимся. А пока…
Он нашел взглядом среди внимательно смотревших на них наемников, явно понимающих, о чем идет речь, Ториана:
— Тор, головой отвечаешь, — и уловил скептическую ухмылку Галуга: мол, нашел, кому доверить — козлу капусту.
«Может быть и так, — в душе согласился Дариус. — Только кому еще? Тебе, что ли? Так кто тебя слушаться станет? С Торианом все будет нормально — он девушку и сам не обидит, и другим в обиду не даст. А уж если и случится что-нибудь, так только по взаимному согласию, а от этого куда денешься?»
Угнуд, крупный мордатый мужик с блеклыми, почти бесцветными, чуть на выкате глазами на вопрос Дариуса о Сторне долго морщил невысокий лоб, на время сделав его совсем узким:
— Сторн, Сторн, что-то знакомое… Погоди-ка! Нет, по-моему, того Стонуром звали. Нет, гонорт, — развел он с сожалением руки. — Как будто и вертится в голове что-то, а вспомнить не могу, ты уж извиняй. Но если вспомню, сразу скажу.