– В банке двадцать фунтов!
Не оборачиваясь, Томми крикнул: «Банко!» – и, наполнив бокал присоединился к большому столу.
Из-за стола для покера Берти предложил Гаю:
– Сыграем? Ставка полкроны и увеличение пять шиллингов.
Но в ушах Гая еще слабо звучали цимбалы и флейты. Он покачал головой и, полусонный, побрел наверх, чтобы уснуть без снов.
– Надрался, – сказал Берти. – Пьян как сапожник.
– Его счастье!
На следующее утро за завтраком Гаю рассказали:
– Айвор вчера выиграл больше ста пятидесяти фунтов.
– При мне они играли некрупно.
Когда играет полковник Томми, ставки всегда растут.
В час завтрака на улице еще было темно. Центральное отопление все еще не работало; из только что растопленного торфом камина в столовую тянулась струйка дыма. Было ужасно холодно.
Их обслуживали гражданские официантки. Одна из них подошла к Гаю.
– Лейтенант Краучбек?
– Да.
– Вас спрашивает какой-то солдат.
Гай вышел за дверь и увидел вчерашнего шофера. В приветствии солдата было что-то развязное.
– Я нашел это в машине, сэр. Не знаю, это ваше или полковника.
Он подал Гаю пачку отпечатанных листков. Гай взглянул на верхний листок и прочел написанное заглавными буквами:
«ПРИЗЫВ К ШОТЛАНДИИ
РАЗГРОМ АНГЛИИ – НАДЕЖДА ШОТЛАНДИИ!
ПОЧЕМУ ГИТЛЕР ДОЛЖЕН ПОБЕДИТЬ».
Он понял, что это работа Кейти.
– Вы раньше видели что-нибудь подобное?
– Да, сэр. Их полно во всех помещениях.
– Спасибо, – сказал Гай. – Я приму меры.
Шофер отдал честь. Гай повернулся кругом, но поскользнулся на обледенелых ступенях. Он выронил бумаги – при этом порвалась связывающая их тонкая шерстяная нитка – и удержался на ногах, только ухватившись за уходящего шофера. Пока они стояли обнявшись, сильный порыв ветра подхватил предательские листки, унес их ввысь и рассеял в темноте.
– Спасибо, – повторил Гай и, осторожно ступая, вошел в дом.
Полковая канцелярия разместилась наверху в двух смежных спальнях. Наступил серый рассвет, когда Гай отправился официально доложить своему командиру.
В передней комнате находился Берти, высоченный гренадер, которого Эдди назвал «кем-то вроде начальника штаба».
– Привет. Хотите видеть полковника Томми? Заходите.
Гай отдал честь в дверях, как его учили в алебардийском казарменном городке, подошел строевым шагом к столу Томми и встал по стойке «смирно». Томми сказал:
– Доброе утро, Гай. Удивительно забавный вечер был вчера. – И обратился к Берти: – Вы узнали что-нибудь относительно этого офицера, Берти?
– Так точно, полковник.
Томми взял у начальника штаба какую-то бумагу.
– Где она была?
– На моем столе, полковник.
Томми внимательно прочел документ.
– Видите индекс CP/RX? Если не ошибаюсь, такой же индекс стоял на предписании Конга. Похоже, что штаб особо опасных операций запутался со своей системой делопроизводства. Мы, по крайней мере, держим свои бумаги под рукой на столе. – И он небрежно бросил бумагу в проволочную корзинку. – Так вот, Гай, боюсь, что ты не останешься у нас. Ты – личная собственность полковника Ритчи-Хука – корпус королевских алебардистов, – присланная сюда в ожидании, пока он поправится. Мне очень жаль. Я мог бы временно назначить тебя на взвод Йэна. Но нехорошо для солдат то и дело менять офицеров. Придется подыскать подходящую замену для Йэна. Теперь вопрос, что делать с тобой.
За тринадцать лет знакомства с Томми Гай провел в его обществе лишь несколько часов, однако у них сложились своеобразные отношения. Вначале Гай знал его как симпатичного приятеля своей жены; потом, когда она вскоре сделала его своим любовником, – как нечто стихийное, превратившее весь мир Гая в круговорот осколков; в дальнейшем он лишь случайно вспоминал о нем как о человеке, которого надо избегать, чтобы не попасть в неловкое положение. Томми в этом приключении потерял столько же, сколько и Гай. Потом началась война, собравшая, как казалось, воедино разбросанные частички головоломки прошлого и поставившая каждую частичку на надлежащее место. В «Беллами» Гай и Томми были дружелюбными знакомыми, как много лет назад. Вчера вечером они были близкими друзьями. Сегодня они встретились как полковник с младшим офицером.
– Неужели нет возможности, чтобы командование алебардистов откомандировало меня к вам?
– Судя по этому письму – никакой. Кроме того, ты становишься староват для той работы, которая нам предстоит. Разве ты сумеешь лазить по этим скалам?
– Могу попробовать.
– Каждый отпетый дурак может попробовать. Потому у меня и не хватает пяти офицеров. Как ты думаешь, не справишься ли ты с канцелярской писаниной лучше, чем Берти?
– Я уверен, что справится, полковник, – обрадовался Берти.
Томми печально поглядел на обоих:
– Кто мне нужен, так это помощник по административно-хозяйственной части – пожилой офицер, который знает все ходы и выходы и может управлять людьми. Берти не годится. Боюсь, что и ты не годишься.
Вдруг Гай вспомнил о Джамбо.
– Кажется, у меня есть как раз то, что вам нужно, полковник, – сказал он и подробно охарактеризовал Джамбо.
Когда он закончил, Томми сказал:
– Берти, отправляйтесь и доставьте его сюда. Такие люди сотнями вступают в войска местной обороны. Хватайте его, пока не схватили другие. Его, конечно, придется понизить в чине. Если он в самом деле такой, как ты говоришь, то он знает, как это делается. Он может перевестись в военно-морские силы или еще куда-нибудь и явиться к нам как лейтенант добровольческого резерва военно-морских сил. Какого черта ты тут стоишь, Берти?
– Я не знаю, как его доставить, полковник.
– Ладно, отправляйся в третью роту и принимай взвод Йэна. Гай, ты – помощник начальника штаба. Ступай и приведи этого человека. Не стой тут, как Берти. Поди к начальнику порта, возьми спасательную шлюпку и отправляйся.
– У меня есть еще трехтонный грузовик. Его тоже доставить?
– Да, конечно. Погоди…
Гай заметил, что лицо Томми омрачило сомнение профессионального военного, какое он замечал у Джамбо. Дух осторожности – спутник успеха – шептал: «Не зарывайся. С грузовиком тебе не выкрутиться».
– Нет, – сказал он. – Грузовик оставь и приведи кандидата в моряки.
Ни по характеру, ни по привычкам Триммер не был приспособлен к отшельнической жизни. Уже долгое время он выжидал, не делая ничего, чтобы привлечь к себе внимание начальства. Он никому не докладывал о состоянии своего орудия. До сих пор ни от кого не поступало никаких жалоб. Его маленькое подразделение было вполне довольно всем. И только сам он роптал по мере того, как с каждым днем все острее ощущал потребность в женском обществе. Триммер был при деньгах, потому что его не допускали к карточным играм в отеле. Ему полагался отпуск, и наконец он взял его, чтобы, как говорил сам, «увидеть свет».