– Густав, какой стыд! Как я могла забыть? Садитесь. Надо признаться, вы здорово изменились.
– А вы нисколько, – сказал Триммер. – Помните, как я легонько массажировал вашу шейку? Вы говорили, что это помогает с похмелья.
– Оно-таки помогало.
Они воскресили много приятных воспоминаний об Атлантике.
– Дорогой Густав, у вас замечательная память. Боже, как было чудесно на «Аквитании»!
– Мистер Трой здесь?
– Он в Америке.
– Вы здесь одна?
– Я приезжала проводить одного человека.
– Друга или подругу?
– Вы всегда были чертовски нахальным.
– У вас никогда не было от меня секретов.
– Тут нет большого секрета. Он моряк. Мы недавно познакомились, но он мне понравился. Он уехал совершенно неожиданно. Теперь все уезжают неожиданно и не говорят куда.
– Если вы остаетесь, я в вашем распоряжении на неделю.
– У меня нет никаких планов.
– У меня тоже. Обедаете здесь?
– Тут очень дорого.
– Я угощаю, разумеется.
– Мой милый мальчик, я не могу вам позволить тратить на меня деньги. Я как раз думала, смогу ли угостить вас обедом. Думаю, что не смогу.
– Туго с деньгами?
– Очень. Сама не знаю почему. Что-то связанное с мистером Троем, и с войной, и с валютным контролем. Во всяком случае, управляющий моим лондонским банком вдруг очень переменился.
Триммер был и потрясен, и обрадован этим сообщением.
Барьер между парикмахером и пассажиркой первого класса рухнул. Важно было установить новые отношения на должном уровне – более низком. Он и не думал часто угощать ее в «Шато де Мадрид».
– Как бы там ни было, Вирджиния, давайте выпьем здесь еще по одной.
Вирджиния вращалась среди людей, которые без разбора называли друг друга по имени, но из-за смущения Триммера она обратила внимание на его фамильярность.
– Вирджиния? – передразнила она.
– А я, между прочим, майор Мактейвиш. Друзья зовут меня Али или Триммер [41] .
– Значит, они знают, что вы были парикмахером?
– Вообще говоря, не знают. Прозвище Триммер не имеет к этому никакого отношения. Дело не в том, что я этого стыжусь. Могу вам сказать, что я здорово развлекался на «Аквитании» с пассажирками. Если я назову вам некоторые имена, вы поразитесь. Многие из вашего круга.
– Расскажите мне, Триммер.
Целых полчаса он развлекал ее своими откровениями – в некоторых была доля правды. Ресторан и фойе начали заполнять солидные пожилые штатские, летчики с эффектными местными девушками, адмирал с женой и дочерью. Метрдотель в третий раз подошел к Триммеру с меню.
– Так как же, Триммер? – спросила Вирджиния.
– Зовите меня лучше Али.
– Для меня вы всегда Триммер.
– Как вы смотрите на складчину, раз мы в одинаковом положении?
– Это меня устраивает.
– Завтра найдем что-нибудь подешевле.
При слове «завтра» Вирджиния подняла брови, но ничего не сказала. Она взяла меню и, не советуясь с ним, заказала питательные и недорогие блюда.
– Et pour commencer [42] несколько устриц? Немного saumon fume? [43]
– Нет, – твердо сказала она.
– Я сам не очень-то их люблю, – признался Триммер.
– Я люблю, но сегодня их не будет. Всегда читайте меню справа налево.
– Я вас не понимаю.
– Неважно. Я думаю, мы очень во многом друг друга не понимаем.
Когда Вирджиния вошла в ресторан, она выглядела как в старые времена. «Класс так и написан на ней», – сказал про себя Триммер. Но помимо того в ее глазах появился радостный озорной огонек.
За обедом Триммер начал хвастаться своим выдающимся положением в армии.
– Подумать только, – воскликнула Вирджиния, – один на всем острове!
– Там проходят подготовку и другие войска, – признался он, – но я не имею к ним отношения. Я командую обороной.
– А, к черту войну, – сказала Вирджиния. – Расскажите мне еще об «Аквитании».
Она была не из тех женщин, которые предаются воспоминаниям или гадают о будущем. Она подолгу не вспоминала о прошедших пятнадцати годах своей жизни – о том, как на нее обратил внимание, водил туда и сюда и наконец соблазнил приятель отца, навещавший ее в пансионе для девиц в Париже; о браке с Гаем, о «кастелло Крауччибек» и бескрайних туманных террасах Рифт-Вэлли; о браке с Томми, о лондонских отелях, роскошных автомобилях, о постоянных переездах с полком с места на место, о грозящих ужасах индийского военного городка; о жирном Огастесе с его чековой книжкой, которая всегда под рукой; о мистере Трое и его пристрастии к важным персонам. Она не вспоминала ни о чем. Все это, как сказал бы мистер Трой, ничего не прибавляло. Не прибавляла ничего и старость или смерть. Для Вирджинии имели значение лишь данный момент и ближайшие пять минут. Но именно теперь в этом затемненном, окутанном туманом городе, окруженная незнакомыми людьми в ярко освещенном маленьком зале, окруженная такими же незнакомыми людьми на темных улицах – миллионами людей, слепых и глухих, а не важными персонами; теперь, когда завыли сирены и далеко, в районе доков, начали падать бомбы и открыли огонь зенитки, – теперь на короткое время Вирджиния была рада оживить в памяти, вновь увидеть, как бы в перевернутый бинокль, упорядоченную, беспечную жизнь на борту большого лайнера. И верный Густав, который всегда оставлял для нее самый насыщенный час, со своим ломаным французским языком и успокаивающими пальцами на шее, плечах и верхних позвонках, вдруг преобразившийся рядом с ней в майора с голыми коленками и с акцентом кокни, нелепо переименованный, Густав был послан ей провидением в этот грустный вечер, чтобы увести ее назад – к тем солнечным дням, морским брызгам и резвящимся в воде дельфинам.
В это время в Лондоне полковник Грейс-Граундлинг-Марчпоул, недавно назначенный главой совершенно секретного департамента, читал последнее донесение контрразведки:
«Краучбек Гай, временный лейтенант королевского алебардийского корпуса, в настоящее время состоит в неопределенной должности в штабе отряда командос „X“ на острове Магг. Подозреваемый распространял ночью подрывные материалы. Экземпляр прилагается».
Полковник взглянул на слова: «Почему Гитлер должен победить».
– Да, мы это видели раньше. Десять экземпляров обнаружили в районе Эдинбурга. На островах они появились впервые. Очень интересно. Этим устанавливается связь между делом Бокса и шотландскими националистами – прямая связь из Зальцбурга на Магг. Теперь требуется установить связь между Кардиффским университетом и Санта-Дульчиной. Со временем мы это сделаем, не сомневаюсь.