В этом духе прошла еще пара дней, а затем Верховный, пока еще сохраняющий свой титул, выступил с покаянной речью. Объявление о том, что он хочет сообщить нечто важное, было разослано заранее, так что в большом зале Вольноветерска, где он выступал, собрались представители всех Королевств.
Речь он не читал по бумажке, а просто произносил, и сводилась она к тому, что коварные жрецы Лаа, захватившие власть в Святом Городе, сбили короля с толку – дескать, доверился он святым отцам, не понимая, что имеет дело с еретиками, сбившимися с пути истинного. Поражение же открыло глаза на ошибочность этого пути, а патриарх Теодор, один из немногих, сохранивших истинную веру, окончательно разъяснил ошибки, так что сейчас он раскаивается и, признавая себя недостойным титула и поста Верховного короля, отрекается от него. Документ – вот он, подписание – у всех на глазах. После подписания бывший Верховный объявил о намерении удалиться в родовое поместье и мирно жить с любимой женой и призвал всех, в первую очередь армию, верно служить новому Верховному королю. Самого же будущего преемника предостерег не повторять его ошибок.
Следом за ним выступил вышеупомянутый патриарх Теодор, он же глава отколовшихся. Сообщив, что Лаа никогда не призывал к наступательной войне, тем более среди Королевств, он призвал верховного жреца и всех, кто следует за ним, опомниться и вернуться на путь истинный, указывая на то, что столь сокрушительное поражение армии Верховного не могло бы произойти без божьей воли. Он не призывал отказаться от поста или что-то подобное, лишь признать ошибку и вернуть церковь Лаа на прежние позиции, однако и этого оказалось достаточно. Уже на следующий день верховный жрец Лаа объявил Теодора и всех, кто следует за ними, еретиками. Он определенно рассчитывал на поддержку, однако… Теодора совместно поддержали верховные жрецы Келары и Шаграма, призвавшие «две части церкви Лаа примириться и вернуть мир верующим и церкви». Подобная поддержка религиозных деятелей незамедлительно сказалась и на светских; лишь меньшинство высказалось о поддержке верховного жреца. Большая часть молчала либо высказывалась нейтрально, а часть, во главе с королем Балко, поддержала Теодора.
– Густая каша заваривается в Королевствах… – пробормотала Джанария, которую Антон продолжал носить с собой. Сейчас она была немного выше Антона ростом и вместе с ним смотрела на город со второго этажа особняка Вероники.
– Эти события войдут в учебники истории, – отозвался Антон. – Вопрос только в том, кто и в каком окрасе будет их писать… Конечно, я много прошу, но хотелось бы объективности.
– Создай династию, – усмехнулась фо лаухи. – И передай грядущим поколениям приказ строго и честно описывать историю. Или вовсе создай клан историков…
– Интересные идеи, – улыбнулся в ответ ее муж. – Если будет возможность, глядишь, и воспользуюсь…
Несмотря на все усилия, Антону было тяжело. Успевать следить за событиями, помнить о приглашениях, учитывать политические позиции тех, с кем беседует, и их отношения с теми, с кем уже беседовал или еще только получил приглашение… Однако с этим ему помогла Джанария. Лаухи не только вела записи, став его секретаршей, но и пользовалась чарами, чтобы давать подсказки во время разговора, если он что-то забыл, – она отличалась великолепной памятью, близкой к идеальной. А еще она несколько раз предупреждала его о применяющихся поблизости чарах, а однажды – о странном запахе в предложенном напитке. Что это было, Антон проверять не стал, просто вежливо отказался, сообщив об инциденте Веронике; уже на следующий день жрица сообщила, что ему пытались подсунуть приворотное зелье. Несколько раз его пытались вызвать на дуэль, однако дважды словно из ниоткуда рядом появлялась Вероника, сводя ситуацию на нет, и один раз – «человек со шрамом» Ковалев, с которым Антон тоже имел длительную беседу.
Пару раз его навещала Лисса, на второй визит уже не пытавшаяся клеить Веронику. Драконица привезла скудные новости из Вольноветерска и забрала его письма Сето и женам, не преминув также испытать новые идеи, подсказанные Айри, о которой начала отзываться с уважением.
Процесс подготовки к выборам нового Верховного короля был довольно длительным, и время для Антона тянулось бесконечно. Светские приемы, личные беседы, наконец, охота… Перед первой охотой Вероника предупредила его быть особенно осторожным, и, разумеется, оказалась права.
Охота, одно из любимых развлечений земной аристократии, в Королевствах была еще более популярна – по понятным причинам. В конце концов, лес покрывал девяносто процентов Королевств. Так что приглашение Антона, вынужденно ставшего «светским человеком», на охоту было лишь вопросом времени – да и его не понадобилось много.
– Семейство, вернее клан, Мерлью… – задумчиво произнесла Вероника, рассматривая металлическую позолоченную пластинку приглашения. Хотя Антон все еще не мог сказать наверняка, какие именно личные цели преследует жрица, она не только эффективно работала его администратором – или менеджером? – но и, насколько могла, помогала налаживать связи и сглаживать острые углы. – Очень влиятельные торговцы, хотя и аристократы. Имеют долю чуть ли не в каждом серьезном деле во всех Королевствах, но традиционно придерживаются нейтралитета. На прямой союз они не пойдут, это почти наверняка, но необходимо, чтобы они не были врагами. Проблема в том, что в таком большом клане есть различные мнения и течения… И они неплохо умеют организовывать тихие несчастные случаи. Даже если глава клана, – она подняла зажатое между двух изящных пальцев приглашение, – и не имеет пока такого намерения, кто-то из имеющих иное мнение может не удержаться при такой возможности… Охота слишком уж удобна для организации несчастного случая.
– Если я хоть что-то понимаю, отказываться нельзя, – отозвался Антон. – Возможно, стоит захватить Тарру или Айри?..
Вероника отрицательно покачала головой.
– В них запросто может угодить случайная стрела или пуля. Достаточно Джанарии, она незаметна и будет неожиданностью. Ну, и… другая охрана.
Антон кивнул. Ковалев тоже намекал, что за ним присматривают, да и Сето, скорее всего, не оставляла свою креатуру без незримой опеки.
– И все же будь настороже.
Приглашение было не просто на разовое мероприятие, а на «трехдневный визит в лесное имение Мерлью с сопутствующими мероприятиями». И, разумеется, Антон был лишь одним из приглашенных. «Лесное имение» было отнюдь не небольшим охотничьим домиком, а действительно большим имением с несколькими принадлежащими ему деревнями и обширным участком светлого леса – именно леса, не Леса. В многочисленных гостевых комнатах трехэтажного особняка с комфортом разместилось почти три десятка гостей, многие с собственной прислугой.
Идея охоты не вызывала у Антона энтузиазма, скорее уж наоборот; к счастью, это тоже было в порядке вещей. Большинство участников и не думали о том, чтобы за кем-то гнаться и в кого-то стрелять, и хотя почти половина прибыла с оружием – различавшимся от охотничьих арбалетов и ружей до духовых трубок и ловчих амулетов – и гончими псами, лишь немногие прибыли ради охотничьего азарта. Большая часть гостей просто красовалась перед остальными, демонстрируя оружие и обученных псов как знаки статуса. На фоне этой ярмарки тщеславия Антон, одетый пусть и у хороших портных, но подчеркнуто просто и практично, вызывал куда большее внимание, чем расфуфыренные дворянчики, пускающие драгоценными камнями на одежде разноцветные солнечные зайчики. Обычно первой реакцией на него у вышеупомянутых было высокомерное презрение, быстро переходившее в заинтересованность после выяснения «что это за бедняк». Единственными украшениями Антона были цветок Келары – парень подозревал, что не сможет расстаться с ним до смерти, да и на могиле странное растение расцветет с комфортом – и «Флейта Артема», но последняя выглядела не слишком примечательно, да и была скрыта под одеждой, а истинное значение цветка могли осознать лишь посвященные Келары да, возможно, маги. В любом случае, Вероника сразу предупредила, что большинство гостей на «трехдневном визите» – не имеющие значения знатные бездельники, и продемонстрировала фотографии четверых значимых людей и их слуг. Определенно местные спецслужбы, с которыми жрица сотрудничала, даже не скрывая этого перед Антоном, успели оценить удобность и полезность фотопортретов.