«Прикоснись к Вселенной! Ощути неведомое! „Gagarin Sol“. Наслаждайтесь, а за метеоритами мы присмотрим!»
Рекламный экран, расхваливающий достоинства космического отеля, вспыхнул сверхновой, вывел Макса из состояния задумчивости, и он услышал шаги Мишеньки. Все точно, секунда в секунду: Щеглову было велено явиться через двадцать минут.
— Вы меня звали, доктор Кауфман.
Дознаватель умел двигаться очень тихо, но ему никогда не удавалось застать Макса врасплох, подкрасться незаметно. Это уже превратилось в игру: Мишенька не терял надежды заставить Мертвого вздрогнуть, и сейчас ему показалось, что задумавшийся шеф не заметит его появления, но нет, заметил.
— Извини, что пришлось вытащить тебя из дома.
Помощника не оказалось в кабинете, и Макс отправил послание с вызовом на «балалайку». Поскольку всю прошлую ночь Мишенька провел на работе, Кауфман не стал делать дознавателю замечание за то, что тот, не предупредив, уехал со службы — имел полное право.
— Я не был дома, доктор Кауфман, — со своей обычной невозмутимостью произнес Мишенька. — Я был в казарме, принимал доклады дневной смены.
Сводные отчеты о ситуации в Анклаве Щеглову доставляли два раза в сутки, но Мишенька никогда не ограничивался просмотром выжимок. Он всегда отбирал наиболее интересные доклады и лично выспрашивал у патрульных подробности. И даже сейчас, не спав ночь и накачавшись стимуляторами, дознаватель не изменил правилам и отправился в казармы. Таких людей Мертвый отбирал в свое окружение, на таких людей полагался.
— Когда день рождения у твоего старшего?
— Через два дня.
— Надеюсь, ты его увидишь.
— Я тоже надеюсь, доктор Кауфман, — бесстрастно кивнул дознаватель.
Его дети давно привыкли, что папа мог сутками не появляться дома, общаться с ними только через коммуникатор и лишь улыбаться на просьбы приехать поскорее. В кабинете Щеглова была предусмотрена прекрасно отделанная комната отдыха, еду в случае необходимости доставляли из лучших ресторанов «Дяди Степы», так что во время кризисов дознаватель мог жить в «Пирамидоме» сколь угодно долго. Но ведь и семье надо уделять время. Где еще настоящий мужчина отдыхает душой, как не со своими детьми? А о дне рожденья ребенка Кауфман спросил не просто так: обещал появиться на празднике, и сына ждет шикарный подарок от «дяди Максимилиана». Мертвый никогда не забывал о подобных вещах и проявлял внимание к людям, которых ценил по-настоящему.
— Что-то случилось, доктор Кауфман?
Щеглов понял, что возникли непредвиденные проблемы и дома он окажется только после завершения операции с китайцами. Макс ведь не зря спрашивал, когда день рождения, — надо поторопиться.
Мертвый заложил руки в карманы брюк, странный жест для человека в перчатках.
— Мишенька, мы где-то недоработали. У нас завелась крыса.
Дознаватель лишь сверкнул квадратными стеклами очков. Он не стал убеждать шефа, что это невозможно, что за всеми менеджерами установлено самое плотное наблюдение, что каждый из них проверен сто раз и не вызывает никаких подозрений. Ибо малейшее подозрение в нелояльности приводило к ликвидации сомнительной личности.
— У нас завелась крыса, — повторил Кауфман. — Найди ее.
Мишенька кивнул и вышел из кабинета.
Рита чувствовала, что они рядом. Не просто рядом, а идут по пятам. «Дышат в затылок», как говорили ее приятели из Анклава Москва. Дышат! Умеют же на Востоке сказать так, как надо: именно дышат. Рита чувствовала их дыхание, терпеливое, тихое дыхание профессиональных охотников, внимательно ведущих добычу. Они не смогли подключиться к ее «балалайке» — в резервном чипе Север стояла хорошая защита, — поэтому вели ее внешним наблюдением: через видеокамеры, установленные на улицах Анклава и в патрульных дирижаблях, и с помощью агентов. А значит, оставалась надежда оторваться, уйти от преследования и спрятаться. И Рита поехала в Дурной район, в аналог московского Болота, который хорошо знала и который, как она надеялась, поможет.
«Почему они не взяли меня на вокзале? Думают, что я приведу их к менеджерам Ассоциации? Но ведь это глупо! Нет. Дело в другом: они не хотят, чтобы Ассоциация узнала о моем аресте. Ждут, когда я спрячусь, и возьмут там. Затем допрос в „Добром Доме“ и…»
Что последует после допроса, Север знала хорошо: в определенный момент каждый ломщик задумывается, чем закончатся его приключения. Пятнадцать, в лучшем случае десять лет каторжных работ в африканских владениях «Всемирной Рудной компании». Именно туда, на специально сохраненную в диком виде каменоломню, СБА свозила самых опасных преступников со всего мира. И плевать безы хотели, что ты превосходный машинист и твой талант можно использовать не только на каторге. Кирку в руки — и вперед: ломай, долби, нагружай тележку. Мужчина или женщина, ломщик или убийца — какая разница? Из Африки рецидивисты не возвращались, те, кто умудрялся выжить, были способны лишь на то, чтобы клянчить мелочь у баров.
Рите хотелось плакать. Страх, овладевший ею на вокзале, не отпускал ни на минуту, мешал сосредоточиться, сконцентрироваться. Север уже двадцать минут кружила по Zwielichtsviertel, а все никак не могла придумать, как ей избавиться от преследователей.
«Через дом Мустафы Шварценеггера? У него три „черных“ хода… можно уйти через канализацию. А куда выйдешь? Надо будет сразу сменить внешность. А где?»
Перед глазами Риты появилось забавное, едва видимое привидение: собственноручно созданный робот-администратор «балалайки».
— Вам письмо, повелительница, — кланяясь, сообщил он.
— Открыть, — машинально приказала Север.
И похолодела: «Программа смены идентификационных кодов „Хеклер&Кох“. Последнее обновление. Запустить?» Вот в чем дело. Сбылся страшный сон владельцев нелегальных чипов: смена кодов между проверками. В экспресс Рита села с нормальными паролями, а во Франкфурт прибыла с устаревшими, что высветило ее безам лучше, чем горящая шапка. Ломщики, у которых Рита купила фальшивый чип, честно предупреждали, что смена кодов будет проходить с задержкой в два с половиной — три часа. Они не успели, они просто не успели. Если бы проклятая «суперсобака» задержалась на полчаса или Рита уехала бы на следующем экспрессе, например, в Эль-Париж, ее бы не взяли. А так — все. Африка.
«Как все просто! — Рита криво улыбнулась. — Как просто потерять все».
Она остановилась. Что делать? Выбросить старую «балалайку»? Настоящий чип покоился в «раллере», замаскированный под один из процессоров, только поэтому его и не определили наноскопы. На нем запись последних сорока восьми часов, явочная квартира в Москве, лица и имена ломщиков, с которыми она ломала шаттл. Спасти парней? Оказать услугу Ассоциации?