А в следующее мгновение мотоциклы уже взлетели.
Один по правильной траектории. Другой – по корявой.
Илья уважительно присвистнул и выставил вверх большой палец:
«Молодец!»
Однако тратить время на восхищение безбашенной девчонкой Дементьев не мог: сетевой робот доложил об активности ломщика, и по следу пошли машинисты СБА.
«Вот и делай после этого добрые дела…»
Илья умел защищаться от поиска. Программы, большинство из которых он написал сам, сбивали преследователей, не позволяя им отыскать точку входа в сеть, но… Всегда существует проклятое «но». В компьютерах безов стояли «поплавки» – недоступные обычному человеку суперпроцессоры, тягаться с которыми «железо» «раллера» было не способно. Дементьев, до последнего дожидавшийся прыжка, и так подарил охотникам слишком много времени, а потому, едва Илья понял, что Карбид не жилец, он сразу же оборвал соединение.
«Успел?»
К финишу Пэт не поехала. Зачем? Свамперы поставили на мотоциклы гонщиков маяки и знали, что Карбид не сумел перепрыгнуть разрыв. Сто против одного, что они уже мчатся на место происшествия.
Девушка добралась до ближайшей развязки, спустилась на нижний уровень Третьего кольца и подъехала к горящей «Ямахе». Остановилась, сняла шлем, пару мгновений просто сидела, приходя в себя после напряженной гонки, а затем подошла к лежащему неподалеку от мотоцикла Карбиду. Изуродованное тело не вызвало у Пэт особых эмоций. Ей доводилось видеть мертвых.
Ей даже доводилось убивать.
Она наклонилась, убедилась, что нанесенная ею рана скрыта полученными при падении травмами, и попробовала отыскать пульс на шее байкера. Не нашла и вернулась к «Плуто».
Когда подъехали свамперы, девушка сидела на мотоцикле и курила. Спокойно.
И так же спокойно смотрела на обычную в таких случаях суету: «Ищите пульс!», «Шлем! Шлем снимите!», «Врача…».
И так же спокойно выдержала взгляды байкеров.
– Почему он упал? – угрюмо спросил Рус.
– Не знаю.
Она постаралась не переиграть. Ни высокомерия, ни презрения в голосе. Только усталость.
– Может, испугался?
Свамперы заворчали, но негромко. Не очень уверенно. Никто не оспаривал право Пэт сделать такой вывод, потому что она прыгала вместе с Карбидом.
И только Дрон не удержался:
– Карбид ничего не боялся!
– Прыгать без «балалайки» не так уж и легко, – тихо, но отчетливо произнесла девушка.
– Тебе не было страшно? – негромко поинтересовался Рус, внимательно глядя на Пэт.
– Нет.
– Почему?
– Потому что мне не нужна «балалайка». – А вот теперь в голосе девушки появилось… не высокомерие, нет, осознание собственного превосходства. Осознание своей силы. – Я лучше любого компьютера.
Рус удивленно поднял брови:
– Да?
– Да! – Пэт вскинула подбородок. – Потому что я – человек!
* * *
анклав: Москва
территория: Сити
«Подсолнух»
благородство волков – тоже благородство
Этой ночью в Анклаве бодрствовало значительно больше людей, нежели обычно. Безы и бунтовщики, мирные жители, выгнанные из своих домов, и репортеры новостных каналов… И даже несколько верхолазов, которым, казалось бы, по чину положено проводить ночные часы под теплыми одеялами, невзирая ни на какие события, отказались от отдыха и поспешили на срочное совещание.
В гигантских размеров кабинете президента «Науком» собрались трое. Хозяин, Игорь Александрович Холодов, крупный, широкий в кости мужчина лет шестидесяти. Геннадий Старович, директор Финансового департамента «Науком». И Максимилиан Кауфман. Три человека, три равноправных лидера Московского клуба – тайной организации московских верхолазов, сумевшей подмять под себя уже четыре транснациональные корпорации.
– Макс, не сочти, что мы тебя упрекаем, – нехотя пробормотал Холодов, принимаясь за очередную чашку кофе, – или сомневаемся в твоей компетентности, но… – президент «Науком» покачал головой, – аравийские события вызвали слишком большой резонанс. Тебя ждут неприятности.
– Я знаю, – спокойно ответил Мертвый.
Он единственный отказался от чая, кофе или вина. Сидел в кресле, похожий на нахохлившуюся птицу, и односложно отвечал на вопросы друзей. Не оставалось сомнений в том, что настроение у директора московского филиала СБА самое что ни на есть паршивое. Впрочем, как и у Холодова со Старовичем.
– Вечером мне звонили главы почти всех представительств, – продолжил президент «Науком». – Верхолазы беспокоятся.
– Меня обвиняли?
– Открыто – нет. Но намекали, что ты не справляешься.
– Это Моратти, – усмехнулся Кауфман. – Хорошо, что ему не пришло в голову обвинить меня в организации беспорядков.
– Только не говори, что это твоих рук дело, – пробормотал Старович.
– Не скажу даже вам, – отрезал Мертвый. – Мне еще надо отмыться от обвинений в некомпетентности.
– То есть ты на самом деле проспал Аравию?
– С некоторой точки зрения да. – Заметив, как вытянулись лица друзей, Кауфман вздохнул и развил свою мысль: – Я предполагал, что Моратти попытается скомпрометировать меня, доказать, что я не соответствую занимаемой должности. Если все верхолазы потребуют моей крови, даже ваша защита не спасет – придется уходить. Разумеется, директором станет наш человек, но Моратти затянет процесс его вступления в должность, наводнит филиал комиссиями, и его люди успеют обнюхать каждый отдел, каждого сотрудника, выведать все наши секреты. А если не выведать, то как следует подпортить нам жизнь. Моратти понял, что не контролирует московский филиал, и пошел ва-банк.
– Ты знал, что в Анклаве работают провокаторы?
– Предполагал.
– И не мешал им?
– Я их искал…
– Но недостаточно активно, – продемонстрировал проницательность Холодов. – Ведь так?
– Так, – кивнул Кауфман.
– Но почему? – искренне изумился Старович.
Финансовый директор, привыкший к продуманным и надежным схемам, не мог понять, что заставило Мертвого вести себя столь неосмотрительно.
– Потому что до определенного момента их действия меня устраивали, – довольно жестко произнес Кауфман.
– Что значит «устраивали»? Мы говорим о беспорядках! О бунте! Это плохо со всех точек зрения.
– С моей точки зрения все, о чем ты говоришь, вполне нормально.
– Макс, ты совсем свихнулся?