— Вчера вечером я встречался с Ибрагимом Ковалевски, — негромко сообщил Жозе. — Помнишь Ибрагима?
— С трудом, — признался Кристиан.
— Он был импресарио нескольких известных фотографов и в том числе — Ханса Хансена. ХХ-то ты помнишь?
— Он ужрался и запустил свой «Феррари» в цистерну с бензином, — хмуро произнес Кристиан.
— Но он был велик.
— Я его уважал. — Фотограф поднял указательный палец: — За тех, кто ушел!
И сделал большой глоток пива.
Жозе вздохнул, однако спорить не стал — выпил. После чего придвинулся еще чуть ближе и продолжил:
— Так вот, Ибрагим рассказал, что лет десять назад Хансу предложили контракт на создание частного фотоальбома из тысячи снимков. Название — «В тупике». На время контракта полное обеспечение: лучшие отели, трансфер в любую точку земного шара, телохранители из «Швейцарской гвардии». Гонорар — два миллиона юаней. Ничего не напоминает?
На губах Кристиана появилась легкая улыбка.
— Наш благодетель последователен.
— Это все, что ты можешь сказать?
— А что еще?
Гомеш покачал головой:
— Ибрагим рассказал, что тоже, как и я, наводил справки и выяснил, что за десять лет до Ханса контракт с подобными условиями исполнял У Фан.
— Великий фотограф, — подтвердил Кристиан.
— И вроде за десять лет до У Фана был еще один контракт.
— Заказчику не меньше пятидесяти. Ну и что? — Кристиан смял опустевшую банку и взялся за следующую. — Кстати, а зачем ты говорил с Ибрагимом о контракте?
— Хвастался, — признался Жозе. — Я давно уже не хвастался. Нечем было.
— Понимаю.
— К тому же нам не приказывали держать рот на замке.
— Логично.
Гомеш помялся:
— И… и есть еще кое-что. — Пауза. — Мы договорились считать Заказчика верхолазом, так?
— Судя по всему — крутым верхолазом, — подтвердил Кристиан.
— То есть он где-то у самых звезд.
— Угу.
— И он наверняка знает, что происходит в мире, и, вполне возможно, сам крутит планетой, верно?
— К чему ты ведешь? — насторожился фотограф.
Голос Жозе вновь дрогнул:
— Во время нашей первой встречи Агата сказала, что тебе доверено написать последнюю главу мира. И знаешь, Крис, когда я сопоставил ее слова с тем, что ты думаем о Заказчике, мне стало страшно.
* * *
Анклав: Франкфурт.
Территория: Palmenviertel.
Собор Святого Мботы.
Бывают моменты, когда ты умоляешь не дарить тебе подарки
Когда-то давно, на заре карьеры, кабинеты Папы Джезе больше напоминали берлогу любвеобильного холостяка, нежели рабочее место иерарха Католического Вуду. Научными и теологическими изысканиями Папа предпочитал заниматься в библиотеках, статьи писал, валяясь в постели или на диване, а все его блистательные проповеди были импровизацией с первого до последнего слова. Необходимости в письменном столе любимец духов Лоа не испытывал. И даже получив баварскую кафедру, Джезе продолжал вести себя в прежнем ключе: кабинет обставил мебелью удобной, подходящей для отдыха и развлечений, не забыл о баре с отличным подбором спиртного и зеркалах на потолке, ну а тонкий аромат женских духов появился сам собой, в силу, так сказать, естественных причин.
Однако теперь Джезе-сибарит остался в прошлом, и кабинет стал первой жертвой новых привычек Папы. Красивый стол, на котором ерзала не одна женская попка, был заменен на функциональный. Кресла теперь вызывали не желание развалиться, а стремление присесть и доложить. На стенах появились дополнительные коммуникаторы и полки с книгами, а вместо крутобедрых мамбо в кабинет зачастили секретари и помощники.
Папа изменился, стал играть в новые игры, и они ему нравились.
— Передайте этим козлам из СБА, что мы не откажемся от плана провести еще одно открытое богослужение, и мне плевать на какое-то там недовольство какого-то там правительства какого-то там Исламского Союза. Мы живем в Анклаве Франкфурт, а не в их долбаной Европе… Что? Нет, я не собираюсь разговаривать с мелочью из местного филиала. Если хотят пообщаться, пусть их долбаный директор записывается на прием. Так и передай.
Джезе отключил связь, потянулся, на мгновение прикрыв глаза, после чего глотнул остывшего кофе и вернул на экран список дел.
— Что у нас дальше?
Предварительная программа пастырского визита в Марсель? Посмотрю за обедом. Финансовый отчет епархии? Гм… Итоговые цифры положительные? Вполне. Вот и здорово, детали изучим позже. Переговорить с угандийским архиепископом? Старина Альфред подождет. Письмо от премьер-министра Бразилии? А вот это любопытно.
Противостояние между Джезе и Ахо длилось не первый год, и если раньше наблюдатели делали ставки на то, как быстро всемогущий настоятель сотрет в порошок наглого выскочку, то теперь оценки происходящего стали более взвешенными. Наблюдатели поняли, что всемогущий Ахо не в силах избавиться от баварского архиепископа, и отношение к Папе поменялось. Вокруг Джезе стала складываться партия. Сначала ее составляли молодые монсеньоры, которые были не прочь внести в Католическое Вуду «свежее дыхание». Потом стали осторожно присоединяться политические бонзы из стран Конфедерации. Чиновники чутко следили за настроениями подведомственного населения и, если замечали, что народ предпочитает проповеди Франкфурта, а не Нового Орлеана, начинали искать подход к перспективному лидеру.
Бразильцев же, представляющих одно из мощнейших государств Конфедерации, Папа обхаживал давно, и полученное письмо означало, что его усилия не пропали даром.
— Посмотрим…
Но посмотреть не удалось. Как только архиепископ открыл чиновничье послание, завибрировал незарегистрированный коммуникатор, и из динамика донесся знакомый женский голос:
— Привет.
— Черт! — Папа едва не вывалился из кресла. — Патриция!
— Я тоже рада тебя слышать.
Папа схватил коммуникатор.
— А видеть?
Ответа не последовало. Вместо этого девушка тихо произнесла:
— Я не должна была звонить, но не смогла удержаться.
И у Джезе защемило в груди.
Откуда Патриция узнала этот номер? Загадка. Куда исчезла после их единственной встречи? Загадка. Почему духи Лоа ее боятся? Загадка. Кто она? Загадка. Вместе с Патрицией в жизнь Папы вошла тайна, много тайн, но он не хотел их раскрывать. Не секреты волновали Джезе, а хрупкая девушка, что пряталась сейчас по ту сторону сетевого соединения.