...Отпечатки на руле явно принадлежали Костылеву. Других не нашли ни на ручках дверей, ни на стекле.
— Странно, не осталось ничего... — заметил эксперт.
— Ничего странного, — Гуров посмотрел на доктора. — Работал профессионал, вот и все.
Когда труп увезли, а “жигуль” погрузили на эвакуатор, к Гурову подошел недавний сержант, начальник караула.
— Извините, товарищ полковник, я ведь не знал... — произнес застенчиво. — Служба, сами понимаете...
— Прощен, ступай, — улыбнулся Гуров.
— Я тут бумажку подобрал... — сержант полез в карман камуфляжной куртки. — Хотел отдать своим, да они какие-то неприступные, рот боишься открыть.
— Правильно боишься. Ты служишь в специальном войсковом подразделении и должен знать: на месте совершения преступления трогать ничего нельзя! — непримиримо сказал Гуров. — Что за бумажка?
Сержант протянул визитную карточку. “Чугунов Семен Калистратович, директор бюро путешествий”. На обороте косым выработанным почерком был записан телефон. Гуров с трудом сдержал восклицание. Эти телефоны ему ли не знать? Это же родная Огаревка, черт бы ее взял! Генерал Зотов, будь он неладен! Ему-то что понадобилось в Федеральной Службе Безопасности?
Гуров только вернулся в кабинет Орлова, как на приставном столике зазвонил телефон. Орлов снял трубку:
— Слушаю вас, Василий Семенович. Понял, — провел ладонью по лацкану штатского пиджака. — Разрешите прибыть в штатском? Объясните министру, что вы застали меня в момент выезда в город. — С минуту Орлов слушал со скучающим видом, потом спокойно ответил: — Объясните, мы не штабные чиновники, а оперативники. Если министр никуда не торопится, я могу переодеться. Слушаюсь! — Он положил трубку, повернулся к Гурову. — Дело на контроле у Президента. Сейчас у министра посол Азербайджана. Иду на выволочку, ты сидишь здесь, думаешь. Телефоны — на секретаря.
Гуров, волнуясь, показал находку. Орлов с недоумением повертел визитку в пальцах, поднял скучающий взгляд. За нарочитой скукой проглядывала явная растерянность.
— Что думаешь, полковник?
— Нечего тут думать... — хмуро бросил Гуров. — Министру надо докладывать. Только...
— Не тяни за ширинку. Лева.
— Попадет к министру — стухнет-сдохнет, увянет и рассохнется, — ровным голосом проговорил Гуров. — А здесь пахнет не керосином. Гнусностью здесь пахнет!
— Ну, ты уж так, сразу... — поморщился Орлов.
— Да. Сразу, товарищ генерал. Подпишите справку с красной полосой. По моей подписи спецотдел правды не откроет. А вот по вашей...
— Ты... о какой правде? — посерел Орлов.
— О той самой, вы все поняли. Человек, который кокнул генерала ФСБ Костылева, — на связи у Зотова, вот что я вам скажу! Проверяйте или лучше запишите на бумажке: агент — это тот самый афганец, Росин-Рощин. А вот зачем это все понадобилось — вопрос...
— А ты. Лева, маг и волшебник... — тихо сказал Орлов. — Заполняй, я подпишу. Проверим твои способности...
* * *
Гуров ехал в Шереметьево-2. Никаких новостей генерал Орлов от министра не принес. “Необходимо всех разогнать и набрать новых”. “Все продались и работать не хотят или не умеют”. “Позор на всю Европу!” “Дело на контроле у Самого!” Если через три дня семья посла в полном здравии не отбудет в Баку, погоны у всех снимут и пришьют к заднице!
— А почему именно три дня? Не два, не четыре, именно три? — озорно спросил Гуров и выскочил из кабинета прежде, чем Орлов успел схватить чернильницу.
Дело на контроле Президента — факт и положительный и отрицательный одновременно. Можно требовать технику и людей, что неплохо. Могут заставить ежедневно являться к чиновнику с докладом. Он ни черта в работе не понимает, дает идиотские указания и задает еще более идиотские вопросы. В самолетостроение они не лезут, в медицине не командуют, а в розыскном деле понимает каждый. Придется жертвовать временем Станислава. Он со своей идиотской улыбкой, соглашаясь с самыми противоречивыми указаниями, за несколько дней отобьет охоту к ежедневным докладам. В кругу приятелей чиновник будет с наслаждением рассказывать, какие дебилы служат в милиции. Стерпим, дело привычное.
Гуров остановил машину около зала прилета и тут же увидел Крячко:
— Ты нашел Яшу?
— Здесь. С рабочего места ни на шаг, обворуют.
— Ты сказал, что от меня?
— Сказал. Но Яша не кричал “ура”. Мне показалось, что он сразу двинул в буфет. Есть уголовник, с которым у тебя не было бы дружеских отношений?
Станислав взял Гурова под руку, повел в здание аэровокзала.
— Извини, злой стал, на себя не похож. Яша Рунбель сидел на шатком стульчике за кривым столом, положив на него свою огромную руку; казалось, стол сейчас упадет. Сам Яша походил на гору, он не глотая, лил в глотку пиво. Увидев Гурова, Яша встал. Некогда рыжая, а сейчас глянцево-лысая голова его поднялась над толпой, и Яша двинулся по залу. Люди шарахались, Яша двигался ровно, не отклоняясь, и через несколько секунд перед бывшим одесским биндюжником образовался коридор.
— Найди инспектора ГАИ, — говорил Гуров Станиславу. — Объясни, мы работаем по делу, взятому на контроль Президентом. Моя машина должна стоять у левых дверей при выходе из зала.
Станислав двинулся к выходу, Яша вошел в какую-то дверь без вывески. Гуров последовал за ним. Комната была квадратная, за столом боролся со сном усталый капитан милиции.
— Привет, Иван, вызывал? Вот и я, — сказал Яша, придавливая один из стульев.
Капитан протер слезинки в углах глаз, кивнул, взглянул вопросительно на Гурова. Лицо капитана было серое, чувствовалось, офицер держится из последних сил. Гуров молча предъявил удостоверение, кивнул на стоявшую в углу солдатскую койку, сухо сказал:
— Прилягте, капитан. Я за вас подежурю. Пока я здесь, вам ничто не грозит.
В этой же комнате за канцелярским столом что-то писали Котов и Нестеренко. Гуров сделал вид, что их не знает, лишь спросил:
— Сотрудники? — И, получив утвердительный ответ” перестал обращать на них внимание. — Что-то ты неласковый, Яков. — Гуров лукаво взглянул на Рунбеля.
— Столько лет жду, когда ясный сокол явится по мою душу, — Яков ощерился. Напротив полковника сидел матерый уголовник, пахан. Он расправил широченные плечи, положил на стол покрытые светлой шерстью кулаки, увидел на лице Гурова усмешку, сплюнул под ноги.
— Яша, я держу тебя за полуинтеллигентного человека, а ты прямо на глазах опускаешься? — удивился Гуров. — Люди еще не сказали друг другу ни единого слова, не выпили глотка водки, ты уже нервами играешь.
— Старше вы меня. Лев Иванович. Признаю. Три месяца — не держите меня за дурака. Я же не совсем ушибленный, все понимаю. В девять утра тут затерялась семья айзеров...