Как только мы сможем распознать способ контроля над гостями — выявим вас и попытаемся помочь. Локализация Вомбата уточняется. Ждите сигнала».
Выйдя из туалета, Дан на прощание окинул взглядом водяной зал. Подростковое презрение к «этим взрослым» пополам с приступом снобизма охватило его. «Ну вас на хер, господа! Ведь я всех вас знаю. На такую группу персон, десятка три, статистически должно прийтись несколько хороших людей. Но не сейчас. Единственный среди вас приличный — Никита, и тот гнида. А вы все — эгоистичные властолюбцы с развращенными мозгами!»
Дан миновал охранников, вошел в кабину, подумал-подумал — и коснулся среднего сенсора. Нечего торопиться, подождут.
Дверцы закрылись, кабина мягко и беззвучно поехала вниз. Поплыли пустые площадки, стены, перила, лестницы… Спустя несколько секунд, преодолев этажей десять, кабина остановилась. И опять открылись не те дверцы, через которые Дан попал в нее, — разъехались створки покатого колпака на противоположной стороне. Шагнув наружу, он оказался на хорошо освещенной кольцевой площадке.
Данислав медленно пошел вдоль закругленной стены, разглядывая одинаковые двери. Он попал в пространство между двумя скоплениями людей: далеко вверху и далеко внизу стоял шум и толпились посетители, но здесь было тихо и пусто… и странно — им вдруг овладело то ощущение, какое держалось обычно в течение примерно минуты после выхода из Геовэба. Дан остановился, слушая неестественную тишину, полную тишайшего поскрипывания, шелеста. Что такое? Призрачные звуки, невозможно понять, слышит он их в действительности или это поскрипывает и шелестит его воображение. Стены бежевые и как будто шероховатые. Что-то такое они излучали, вроде как чуть пульсировали энергией: слабые волны не то мельчайшей вибрации, не то вообще не пойми чего пронизывали пространство.
Он шагнул к стене, пригляделся: едва заметные стекловидные расплющенные волокна… или сгустки… или пленочки… что-то похожее иногда плавает на глазных яблоках. Осторожно прикоснулся к поверхности кончиками пальцев, сам не понимая, чего ждет — то ли удара током, то ли того, что в стене откроется вдруг злобный зубастый рот и отхватит руку по самую шею. Стена теплая и совершенно гладкая. Как зеркало. И скользкая. И никаких пупырышков, никакой ощутимой текстуры. И шелест, тишайший шелест расходится концентрической зыбью, пульсирует, закручивается коловоротами…
— Твою мать! — сказал Данислав, пытаясь разорвать тишину. Жуть волнами изливалась из стен, интерферировала, порождая мерцающие звуковые сгустки.
Повернувшись, он направился к лифту, медленно переставляя ноги, не оглядываясь, чтобы не увидеть тех кошмарных созданий, что, высунувшись из стен, следили за ним и ждали: не обернется, так пусть идет, а обернется, заметит их, раскроет тайну — тогда прыгнуть следом, наброситься, откусить голову, выпить кровь, сожрать кишки. Вошел в кабину, все еще стоя спиной к коридору, нажал на кнопку и лишь после того, как этаж остался далеко вверху, обернулся.
В холле народу не осталось, только у входа отдыхали бюрики. Вербальные фильтры глушили звук, но музыка все равно прорывалась снизу, сквозь проход на противоположной от центральных дверей стороне. Дан стал спускаться по широкому ребристому пандусу, словно по раздвижной аппарели приземлившегося милитари-острова, из которого обычно выкатываются стотонные бронебашни и ракетные установки класса «земля-орбита». Вновь закололо под ухом. Ругнувшись, он огляделся, отошел к стене, присел под ней и достал монокль.
Все та же круглая фрактальная долина и мелкая пыль, завивающаяся струйками над разноцветными кругами, треугольниками и квадратами. Одиноко тут, печально — могли бы и повеселее свой сектор оформить.
Вместо ниндзя на облачке стояла Джоконда. Да Винчи перевернулся бы в гробу: эти озабоченные козлы — возможно, хорошие программисты, но начисто лишенные художественного чутья — присобачили к ней тело порномодели с сиськами в десять литров каждая. Пару раз Дан уже сталкивался с этой прогой, но раньше она имела более пристойный интерфейс, просто говорящий портрет Моны Лизы в золотой раме. Ее появление означало, что Раппопорт занят и не может выйти на связь.
Она открыла рот и заговорила хрипловатым, лишенным интонаций голосом:
«Частично распознаны принципы работы Программы. Под каждого посетителя открывается база данных: досье на любого попавшего внутрь, где хранятся идентификационные сведения. При помощи феромонных меток мониторятся все перемещения и действия, они хранятся в другой базе данных. Любое перемещение или взаимодействие между гостями соответствует запросу-ответу между конкретными базами».
«Охренеть! — сказал Дан. — Что еще?»
«Если гость хочет нанести зданию вред, Программа идентифицирует его как вредоносную резидентную программу. Если несколько гостей, вошедших внутрь, окажутся группой террористов, Программа идентифицирует их как конгломерат работающих сообща вирусов».
«И что будет?»
«Особенности антивирусного сервиса выясняются. Полагаем, при помощи полуавтономных подпрограмм вирусный файл будет помещен в карантин».
«Что это значит? Физически?»
Эти гады еще и анимацию использовали, взяв за основу какой-то видеофайл с порнухой или стриптизом, — Джоконда, бессмысленно улыбаясь, чуть присела, разведя коленки, выпрямилась и сделала круговое движение бедрами, будто призывая невидимого партнера — в данном случае получалось, что Дана, — немедленно залезть на нее и приступить к делу. Видимо, скрипт включался, когда программа автономно не могла ответить и посылала запрос к человеку-программисту, сидящему сейчас где-то в бункере на платформе посреди пролива Дрейка, где, насколько знал Данислав, у Раппопорта была основная база. Запрос-то шел почти мгновенно, но программеру ведь надо обдумать ответ, а после произнести его в микрофон компа, да потом еще Джоконда должна включить его в свои каталоги, чтобы при возникновении в будущем аналогичных задач вновь не обращаться с запросом… Она сказала:
«Файл-террорист будет заключен в одну из карантинных папок с ограниченными атрибутами доступа. Запрет на чтение и запись».
«Физически, я сказал!» — повторил Данислав, все больше раздражаясь.
Вновь пауза. Джоконда лыбилась, блестя зубами:
«Материальное тело будет обездвижено и помещено в тюремную кладовую. Судя по всему, это небольшие ячейки по типу сот, расположенные на каждом седьмом этаже».
«Обездвижен… А если он станет сопротивляться?»
«Резидент будет стерт».
«Стерт?.. Убит? Этими антивирусными подпрограммами? Но кто они? Где?»
«Мы работаем над этим», — сказала Джоконда.
«Чтоб ты провалилась!» — с чувством произнес Дан.
Джоконда откинула голову, выпятив груди так, что Дану показалось: сейчас они отвалятся и желтыми резиновыми шарами запрыгают по фрактальной равнине. Согнув руки и по-особому переплетя ноги, она крутанулась вокруг оси, словно стриптизерша вокруг невидимого шеста, затем выпрямилась, опять встав лицом к Дану.